высилась гора кусков красной и белой рыбы.

– Кто их зовёт на тусовки?

– Сами пролезают, это ж мафия. Потом сдают натыренный хавчик за бабло в прикормленный кабак.

Столик халявщиков был у самой двери, и, проходя мимо, Валя не увидела на скатерти ничего, кроме двух чашек кофе, потому что вышколенные официанты мгновенно убирали опустошённые тарелки.

– Валентина Владимировна! – лучезарно улыбаясь, вскочил мужчина из-за стола. – В преддверии Дня святого Валентина умоляю о совместной фотографии!

Валя не знала, как повежливей сказать, а Вика блеснула на него очками с простыми стёклами и предупредила:

– Я – личный фотограф, дайте визитку, получите фото.

Мужчина органично пошарил по карманам, «не нашёл» визитки, обезоруживающе развёл руками:

– Последнюю отдал вон тому директору банка, хочу взять у него интервью для нашего издания.

– А вы, голубчик, берите с собой побольше визиток. И перчатки берите, раз руками жрачку фасуете, а то все котлеты провоняют рыбой.

– Не понял, – не растерялся мужчина, сделав удивлённые глаза.

– Ещё как поняли, я ж вас весь вечер фоткаю, – делано- усталым тоном ответила Вика. – Ничего личного, редакционное задание. Мутим передачу про халявщиков.

– Опять не понял, – удержал лицо мужчина, видимо, был тренированный.

А виолончельная женщина метнула на Валю умоляющий взгляд, и рука её задрожала так, что чашка с кофе стала громко биться о блюдце.

– Она шутит, – успокоила Валя, ей стало безумно жалко женщину. – До свидания.

Вика обиженно засеменила за ней:

– Весь кайф мне обломала!

– Не знаю, кто хуже, Курильщиков, который всё оплачивает, или эти пройдохи? Может, они так семью кормят, а от Курильщикова не убудет.

– Сама на дозу пипл разводила, но стало прикольно, на какой ноте он сломается? Круто держался, ему б уползать по-пластунски, а он весь такой бэзандестенд. Коготь меня тоже учил: если с дозой поймали, бить будут, пытать будут, ни за что не сознавайся…

Перед Днём святого Валентина Викина мать снова позвонила по квартирной теме, и Валя снова предложила встретиться с юристом.

– Разве нельзя решить по-семейному? – спросила Викина мать, стараясь держать тон в рамках приличий.

– Я не член вашей семьи, – напомнила Валя.

– Мы дадим Вике денег на другую жилплощадь.

– Ей и звоните, – Валя ничуть не верила в подобную щедрость.

– Но всё решаете вы, – сказала Викина мать с неприязнью.

– Если всё решаю я, то купите Вике квартиру в две трети стоимости вашей, Михаил уступит ей свою долю. – Просматривание газет о продаже жилья научило Валю разговаривать суммами и квадратными метрами. – Сколько у вас метров?

– Вика не пользуется нашей площадью.

– Сейчас не пользуется, а выйдет замуж, я костьми лягу, чтоб отсудить для неё две трети, – пообещала Валя.

– Это ещё посмотрим! – не сдержалась Викина мать и бросила трубку.

Об этом разговоре Валя рассказала перед сном, когда легла, а Вика уже сняла свои дурацкие очки с простыми стеклами и сидела на кресле-кровати в умильной пижамке.

– Мамка думает, хрен обрезанный с ней по любви. Готова за это его мать с сестрой в Москву взять, а у него на родине своя Гюльчатай с выводком, – ответила Вика.

– А она не знает? – спросила Валя.

– Мамка никогда не знает, что ей невыгодно. – У неё появилось то угрюмое подростковое выражение лица, что было в начале общения. – Меня ж хачик распечатал! Ворвался в ванную, зажал и трахнул. Я была слива зелёная! Думал, по подъездам в ромашку играю, увидел, что целка, обосрался. А мамка мне б не поверила. Теперь его не боюсь, могу отомстить, а толку? Выгонит его мамка, с кем останется?

– Я знаю, – опустила глаза Валя.

– Откуда? – напряглась Вика.

– Во время ломки бредила, рассказывала.

– Фигасе! А чё не расспрашивала?

– Ждала, когда сама расскажешь…

Хотела было продолжить про то, что с девочкой из простой семьи в маленьком городке случается ровно то же самое, что и с девочкой из интеллигентной семьи в Москве, и никто не бывает за это наказан, но передумала.

– Миллиметра они у меня не получат, – прошептала Вика и заревела.

Валя вскочила с постели, села к Вике на разложенное кресло-кровать, обняла её:

– А ты сними про это кино.

– Лучше сама сделай про это передачу! – Глаза у Вики мгновенно просохли. – Я тебе сценарий сбацаю! Тётки зальют телики Ниагарой слёз!

– Господи, как я сразу не подумала? Конечно!

Валя удивилась, почему это не приходило ей в голову? Будет непросто уговорить Аду, но миллионы посмотревших женщин поймут, что ни капли не виноваты в том, что над ними надругались миллионы подонков.

– Знаешь писателя, фамилия вроде Маркса? – стесняясь, спросила Валя.

– Маркес уже не канает, чёткий пипл тащится от Борхеса.

– Купи мне Маркеса. Катя сказала, стыдно не прочитать.

– А ты правда не читала? – не поверила своим ушам Вика.

На следующий день Валя решительно набрала сотовый Горяева:

– Звоню поздравить с праздником моего тёзки!

– Сегодня друг друга поздравляют влюблённые, а я вышел в тираж, как ты в прошлый раз объяснила, – ответил он, но было слышно, насколько рад звонку.

– Звоню, как ты любишь говорить, по протоколу, – она пыталась говорить отстранённо.

– Тогда с меня по протоколу букет и подарок, а с тебя свиданье, на котором обойдёшься без митингов. Кстати, что это за бред про летающие тарелки?!

– Напиши Аде в книгу жалоб, – съязвила Валя и положила трубку.

Потом набрала домашний телефон Свена, но там подошла раздражённая Анечка.

– Не знаю такого русского праздника, – сказала она. – А нашего сына зовут Сергей, в честь моего деда.

– Извините, – пошла Валя на попятную. – Свен ввёл меня в заблуждение.

– Мне пора ребёнка кормить. До свидания.

Вика принесла Вале «Сто лет одиночества» Маркеса, и тут же встали все дела. Валя почти не спала ночами, пока не дочитала до конца, и плакала, когда с героями что-то случалось. Книга втянула, всосала её до последней клеточки в жизнь красивых, горячих, упрямых жителей далёкого Макондо.

В финале стало невыносимо страшно, что мощное генеалогическое древо, пустившее корни практически в ядро земли, так странно и горестно иссякло в прожорливых челюстях муравьёв и термитов. И перед глазами встали опустевшие дома бабушкиной деревни Берёзовая Роща.

– Чё разнюнилась? – утешала Вика. – Маркес пишет, типа, в жанре магического реализма. Чтоб всем казалось, что это про них! Врубаешься?

Валя не поняла, что это значит, но долго думала про своё одиночество, одиночество матери, отца, соседей по городку. Про одиночество так и не дождавшейся её бабушки. Захотелось немедленно купить большую квартиру, самовар, чтоб собирать и отогревать за большим столом любимых людей.

И стоило матери уехать на Черёмушкинский рынок, Валя пригласила риелторшу Дину, позвонившую ей от Кати. Это была молодая, со вкусом