до 32 лет. После мобилизации 1859 г., снова раскрывшей прежние недостатки, регент приступил к выполнению своего плана; он сохранил кадры ландвера, причислил туда новых рекрутов и потребовал от ландтага, чтобы они отпустили ему 9,5 млн. талеров на эту реформу[125].

Сумма эта показалась ландтагу чрезмерной, и он поставил на обсуждение вопрос об уменьшении расходов за счет сокращения срока действительной службы с трех лет до двух, тем более что большую часть вновь созданных офицерских постов правительство предполагало отдать дворянам, и буржуазия не имела охоты взваливать на свои плечи новое бремя только для того, чтобы увеличить влияние ненавистной касты. Наконец, парламентское большинство было недовольно министерством, не желавшим пойти ему навстречу по двум наиболее дорогим для него вопросам: радикальному преобразованию палаты господ, в которой засели юнкера, отвергавшие все принимаемые проекты, и чистке реакционной администрации.

В 1860 г. палата депутатов отпустила временные кредиты на новые полки. Это была уловка, так как было ясно, что правительство не откажется от начатого дела. Временно сформированные полки были зачислены в действующую армию.

Палата потребовала их роспуска, принц был возмущен этим требованием, на которое он смотрел как на узурпацию своей власти. В 1861 г. кредиты были вотированы только после бурных прений; оппозиция усиливалась, а дебаты принимали все более резкий характер. Жена регента, Августа, его сын, его невестка — дочь английской королевы — умоляли его не ссориться с ландтагом, но это не поколебало его.

Военный министр Альбрехт фон Роон, напротив, старался убедить регента в законности его поведения. Роон был выдающимся офицером и отличным администратором. Он подготовил сильный офицерский корпус, проникнутый кастовым духом. Во главе главного штаба с 1858 г. был поставлен Хельмут фон Мольтке (1800–1891), который разработал планы мобилизации, изучил военное значение железных дорог и создал современную тактику ведения войны. Вильгельм видел, как на его глазах растет орудие прусского могущества, и со все большим нетерпением выслушивал критические замечания дилетантов и профанов. Теперь он не хотел уже и слышать ни о каком компромиссе.

Фридрих Вильгельм IV скончался в начале 1861 г.; брат его, принимая корону, как бы проникся мистическим духом, который владел его предшественником. Прусская конституция отличалась неясностью. Либералы стремились расширить ее и хотели добиться права вотировать налоги и превратить конституционную монархию в парламентарный режим. В 1861 г. Вильгельм уже целиком разделял взгляды Роона. Убежденный в том, что военная сила обеспечивает власть государей и что те монархи, которые недостаточно о ней заботятся, становятся жертвой революции, он всегда помнил об участи Карла I Стюарта. Однако он с большим опасением вступил на путь борьбы с парламентом, и его колебания могли повлечь за собой самые серьезные последствия, так как ему приходилось иметь дело с противниками, раздражение и требовательность которых возрастали по мере того, как борьба затягивалась.

Прогрессистская партия выдвинула программу реформ, которые должны были обеспечить торжество буржуазии и парламентского режима. Выборы 1861 г. показали упадок консервативной партии, которая потерпела полное поражение. Ландтаг проявил несговорчивость в военном вопросе, и палата была распущена. Однако выборы 1862 г. носили еще более радикальный характер: теперь 253 либералам противостояло всего 16 консерваторов.

Прогулка в Бабельсбергском парке

24 сентября 1862 г. Вильгельм I, который в поисках выхода из ситуации уже подумывал об отречении, сделал решительный шаг и назначил премьер-министром ультраконсервативного, имевшего славу рьяного реакционера и репутацию «сильного человека», Отто фон Бисмарка (1815–1898), бывшего тогда прусским послом в Париже.

В 1862 г., в трудное для прусской короны время, Бисмарк был призван дать решительный бой либералам. Назначение произошло после прогулки и долгого разговора в Бабельсбергском парке вокруг королевской резиденции в Потсдаме. В ходе беседы Бисмарк твердо заверил короля в том, что сумеет стабилизировать положение и так прижмет либеральное большинство ландтага, что оно прикусит язык[126]. Для немецкой общественности Бисмарк воплощал собой не только антилиберальные, но и антинациональные устремления, поскольку тогда либерализм и национализм были неотделимы друг от друга. Однако Бисмарк вынашивал более грандиозные планы. Он стремился к мощи и консолидации Пруссии на европейской сцене, что было осуществимо, по убеждению Бисмарка, только после установления прусской гегемонии в Германии и вытеснения оттуда Австрии. Бисмарк понимал, что достичь этого можно лишь с согласия других европейских держав на изменение политической карты Европы.

Бисмарк пошел напролом, выступив против политического курса буржуазии. Он явился в ландтаг с проектом военной реформы и потребовал его утверждения. Депутатам, упрекавшим его в нарушении конституции, Бисмарк отвечал, что конституция не предусматривает того случая, когда палата отказывает монарху в необходимых средствах, что вся жизнь соткана из компромиссов и что если одна из сторон отказывается от сделки, то конфликт неизбежен, а тогда побеждает сильнейший. Граф Шверин придал этой мысли резкую формулировку в известной фразе: «Сила господствует над правом».

Однако строптивая палата вновь отказалась удовлетворить требования правительства. Тогда, невзирая на отказ, Бисмарк явочным порядком провел военную реформу, израсходовав большие средства на реорганизацию армии и ее вооружение. Конфликт между правом и силой закончился победой последней, ибо в руках Бисмарка были армия и полиция. Но главное заключалось в том, что Бисмарк имел перед собой слабого противника, каким являлась либеральная буржуазия. Бисмарк выполнял план формирования сильной кадровой армии, чтобы, опираясь на ее мощь, не останавливаясь ни перед чем, осуществить «железом и кровью» создание единого германского государства. Но этим самым он осуществлял и национальные требования буржуазии.

Отто Эдуард Леопольд фон Бисмарк родился в Шёнхаузене, в старой Бранденбургской марке, 1 апреля 1815 г. После бурно проведенной молодости он проживал в своем поместье, когда в 1847 г. был избран депутатом в соединенный ландтаг Пруссии. Саркастическая наглость, с которой он выступал против новых стремлений, его пренебрежительное отношение к общественному мнению, презрение к популярным фразам и крупным деятелям эпохи вызывали скандалы. Но даже его противники признавали его смелость и талант. Он не владел даром речи и запинался, но умел в нужный момент найти меткое слово и образ, врезывающийся в память. Бисмарк отличался всеми типичными чертами юнкерской касты, набожностью, ненавистью к демократии и к городам, невозмутимым хладнокровием и мужеством, ясными и определенными мыслями и абсолютной верой в собственное предназначение[127].

В дни революции он отвергал не идею германского единства, а те условия, которые Франкфуртский парламент хотел навязать Пруссии. Бисмарк еще верил в возможность сближения с Австрией, но его иллюзии скоро были развеяны. Будучи представителем Пруссии при союзном бундестаге, он вступил в открытую борьбу с австрийскими делегатами. Впечатления, вынесенные им из этой борьбы, он выразил в знаменитом изречении: «В наших союзных