— Я очень любила его. — Она встала и отошла кокну. Теперь она не могла сдаться. Она должна была продолжать его дело… радидетей… и ради него. Зоя снова медленно повернулась к Полу Келли.

— Спасибо, что пришли, — произнесла она сквозьслезы, и у него перехватило дыхание от ее красоты, — а то ведь я неподхожу к телефону… — Она никак не могла свыкнуться с утратой Саймона…

Он печально улыбнулся.

— Я этого боялся. Поэтому и пришел. Надеюсь, выпростите меня за вторжение. — А затем добавил:

— Какой у вас прекрасный универмаг! Моя жена всегдаделает здесь покупки. — Зоя кивнула, вспомнив обо всех своих любимыхклиентках: теперь она так редко о них думала.

— Пусть она позовет меня, когда придет снова. Мыпокажем ей все, что она пожелает, — прямо здесь, в моем кабинете.

— Мне было бы куда выгоднее, если б вы ее сюда вообщене пускали. — Пол улыбнулся, и Зоя улыбнулась ему в ответ. А потом онзадал ей несколько вопросов насчет Николая, и она рассказала, что сын вЛондоне, летает на бомбардировщиках, служит в американских частях, приписанныхк британским военно-воздушным силам. — Вам много пришлось пережить, миссисХирш?

Она печально кивнула, что его несказанно тронуло: какая жевсе-таки она ранимая… Она создала собственную империю — конечно, с помощьюмужа, и все же она казалась такой хрупкой, точно бабочка.

— Пожалуйста, дайте мне знать, если я смогу чем-нибудьпомочь вам. — Но что он мог сделать? Никто не мог вернуть ей Саймона, абольше ей ничего не хотелось.

— Я хочу побывать на предприятиях мужа, — сказалаЗоя, нахмурившись. — Если я буду директором его компаний, мне надоознакомиться с делами. — Дай бог, чтобы в работе она смогла наконецзабыться.

— Что ж, разумно. — Она произвела на негонеизгладимое впечатление во всех отношениях. — Я хотел это сделать сам, нобуду рад поделиться с вами всей имеющейся у нас информацией. — Он былкомпаньоном в одной из самых известных в Нью-Йорке юридических фирм на Уолл-стрите;он был лет на десять старше ее, но выглядел моложе, когда смеялся и когда глазау него блестели. На самом же деле ему было пятьдесят три года, и он выглядел наэтот возраст.

Они еще поговорили немного, и он поднялся.

— Мы можем встретиться на следующей неделе в контореСаймона на Седьмой авеню, или вы хотите, чтобы я принес все бумаги вам?

— Давайте встретимся в конторе. Я хочу, чтобы тамзнали, что их контролируют… двое. — Она улыбнулась и пожала ему руку, азатем мягко сказала:

— Благодарю вас, мистер Келли. Спасибо, что пришли.

Он снова улыбнулся обаятельной ирландской улыбкой.

— Надеюсь, мы сработаемся.

Зоя еще раз поблагодарила его, и он ушел, а она сидела застолом и смотрела в пустоту. Цифры, которые он назвал ей, были ошеломляющими.Для сына портного из Нижнего Ист-Сайда Саймон невероятно преуспел. Он создалсобственную империю. Зоя снова, в который раз, улыбнулась фотографии Саймона итихо вышла из кабинета; она очень стала похожа на себя — впервые с тех пор, какон погиб. Все работники универмага обратили на это внимание. Что ж, пораграфине Зое продолжать жить… с памятью в сердце… и так будет всегда… как и совсеми остальными, кого она любила. Но сейчас она не могла думать о них. Ейпредстояло еще очень много работать. Ради Саймона.

В конце 1942 года Зоя один день в неделю проводила в контореСаймона на Седьмой авеню, и мистер Келли обычно бывал там с ней. Сначала ониобращались друг к другу официально: «мистер Келли, миссис Хирш». Она носилапростые черные костюмы, а он — темно-синие или в полоску. Но спустя несколькомесяцев в их отношениях появился юмор. Он рассказывал очень смешные анекдоты, аона смешила его рассказами о «Графине Зое». Потом она стала приходить на работув менее официальных нарядах, а он снимал пиджак и закатывал рукава сорочки. Нанего производила впечатление ее деловая сметка. Сначала-то Пол думал, чтомистер Хирш совершил ошибку, решив назначить ее директором вместо себя, нотеперь он понял, что Хирш, как всегда, оказался прав. В то же время ей удалосьсохранить женственность, она никогда не повышала голос, но всем было очевидно,что она ни от кого не потерпит никакой глупости; Зоя всегда строго следила заотчетностью.

— Как вам все это удалось? — спросил он ее однаждыза ленчем в кабинете Саймона. Они попросили принести им сандвичи и устроилисебе настоящий пир. Атертон, Келли и Шварц накануне уволили одного из двухруководителей предприятий Саймона, и сейчас предстояло проверить множестводокументов.

— По ошибке, — засмеялась она. Зоя рассказала емуо своей работе в варьете и у Аксель и что когда-то давным-давно танцевала втруппе дягилевского балета.

Что же касается Келли, то он закончил Йельский университет иженился на бостонской актрисе по имени Алисон О'Киф. Через четыре года у нихуже было трое детей, однако говорил он о ней без привычного блеска в глазах.

Ее не удивило, когда много позже, после одного напряженногорабочего дня, он сказал, что не любит возвращаться домой.

— Мы с Алисон чужие уже много лет, — признался он.

Да, ему не позавидуешь… Они-то с Саймоном были настоящимидрузьями, не говоря уж о той обоюдной страсти, которую они испытывали друг кдругу.

— Почему тогда вы не разводитесь? Сейчас ведь многиеразводятся.

— Мы оба католики, Зоя, — с грустью в голосесказал он. — Она никогда не согласится на развод. Я пытался предложить ейэто десять лет назад. У нее был нервный срыв — так она, во всяком случае,говорила, и с тех пор она очень изменилась. Я не могу оставить ее сейчас. И ктому же… — он осекся, но потом решил быть откровенным до конца: Зоя былаженщиной, которой можно было доверять, за последний год они стали близкимидрузьями, — ..если говорить начистоту, она пьет. Я бы не пережил, если быс ней что-то случилось по моей вине.

— Жизнь у вас, я вижу, не очень-то веселая… —Бостонская актриска… пьет и не дает ему развода — Зою передернуло от одноймысли об этом. Впрочем, в универмаге она видела много подобных женщин, нарядыони покупали от безделья и никогда не надевали то, что приносили домой: ихничуть не волновало, как они выглядят. — Вам, должно быть, оченьодиноко. — Зоя ласково посмотрела на него, и он пожалел, что рассказал ейслишком много, ведь им предстояло работать вместе, а это могло помешать. В егожизни были и другие женщины, но они никогда не имели для него большого значения.С ними можно было поболтать или заняться любовью, но такую, как Зоя, он невстречал, пожалуй, никогда.

— Меня поддерживает работа, — мягко улыбнулсяон, — так же, как и вас. — Он знал, как много она работает. ТеперьЗоя жила только ради работы и своих детей, которых очень любила.

В 1943 году они ужинали вместе каждый понедельник, когдазаканчивали работу в конторе Саймона.