Майор ответил ровно, без интонации, как робот:

— Пистолет. Один. У полковника Пастухова. Наградной ПМ.

— На стол! — с той же приклеенной улыбкой на лице, приказал генерал.

Гости во все глаза смотрели то на генерала, то на майора… Ах, вы ж… Сволочи! Сука, предатель, прихвостень, ясно читалось по их лицам.

— Сидеть! — прикрикнул генерал, угадывая намерения.

Визитёры были заметно смяты, удивлены, ошарашены. Они же поверили майору, они же верили ему, а он… Майор как бы не замечал этого, а генерал в открытую наслаждался ситуацией, в которой оказались так называемые гости. Не ожидали.

— На стол, я сказал… — вскричал генерал, затем, угрожающе сдерживая голос, прошипел. — Только медленно, Пастухов, без нервов. Майор прилично стреляет.

Словно подтверждая, майор чуть повёл корпусом, из под распахнувшейся полы куртки показалась рукоять пистолета… Вот сволочь! У Вольки вся спина и ноги от ужаса заледенели, на голове зашевелились волосы… Вот гад! Подонок! Ублюдок! Предатель!! Гости жгли глазами майора.

Видя всё это, наслаждаясь, ха-ха-ха… генерал в голос рассмеялся.

— А вы думали, что с вами шутить здесь будут, да? Чай, кофе… Хрена вам! Попались, субчики! — улыбка неожиданно исчезла с лица генерала, он угрожающе качнулся вперёд, в голос заорал. — На стол, тебе сказали, сволочь старая, оглох? И медленно. Ну!

Пастухов, бледный, не спуская тяжёлого взгляда с лица генерала, демонстративно медленно сунул руку за спину, перевёл взгляд на майора и медленно, очень медленно, именно для него, достал из-за пояса оружие, и положил его на стеклянную столешницу. Металл громко дважды цокнул о толстое стекло. Помедлив, Пастухов оттолкнул от себя пистолет. Генерал небрежно смахнул его в сторону майора. Тот взял его, вынул обойму, глянул на неё, сунул себе в карман. Передёрнул затвор, спустил с взвода, поставил на предохранитель. Всё это проделал механически и быстро, в полной зловещей тишине.

— Так-то лучше, — заметно расслабляясь и откидываясь на спинку дивана, произнёс генерал, вновь раздвигая рот в довольной улыбке. — Теперь можно и… подвести итог нашему… ха-ха… знакомству. Так нет, майор?

Майор едва заметно кивнул головой, засовывая пистолет за пояс.

Пётр Николаевич Бугров не удивился приглашению секретаря губернатора зайти в кабинет. Они виделись часто. И не только по официальным делам. Хотя, все встречи так или иначе были связаны с работой.

— Разрешите, Владислав Сергеевич, вызывали, — как обычно по военному, спросил Пётр Николаевич, открывая дверь губернаторского кабинета.

— Да-да, Петр Николаевич, входи.

Огромная светлая комната-кабинет, богато обставленная, с двумя гербами: России и края, двумя знамёнами — государственным и краевым, соответствующими портретами президента РФ, премьера правительства России, огромным глобусом с рельефом Земли, большой настенной картой края, подарками-сувенирами, кондиционером, плазменным экраном телевизора, зоной для официальных приёмов и приватной беседы, несколькими макетами огромных производственных предприятий края, градообразующих, как сказали бы прежде, — золотодобычи, аффинажного завода, алюминиевого комбината, нефтеперегонного, шинного, головного домостроительного, цементного, не считая прочих частных и полугосударственных заведений, банков и предприятий — которые здесь представлены не были, но имели место в крае быть. В губернаторском кабинете всё это было выставлено напоказ, как мощь, сила, финансовая независимость и богатство края. Значит, губернатора. И его команды. Одним из членов которой и был Пётр Николаевич Бугров.

Управленцев в администрации края было около четырёхсот человек. Ведущих специалистов, основных, на порядок меньше, приближённых — единицы, а особо близких, если так можно выразиться, у губернатора был один — Бугров. Почему? В силу каких личных качеств? Однозначно ответить трудно. Наверное тем, что Бугров до отставки из ВС СССР дивизией командовал в звании генерал-лейтенанта, а Владислав Сергеевич у него был заместителем командира по политической части одного из полков, в звании подполковника, а потом… Понятные политические преобразования в стране, реформы, увольнения, перестановки и прочая… Волна свободы, невиданных прежде возможностей. Бугров чуть в тюрьму тогда не загремел, вывозя и продавая военное имущество. Б/У, естественно, и не сам, конечно, но… «Капнули» доброхоты куда надо, на волне прокурорского и прочего негодований, едва генерал от тюрьмы отмазался. «Обиделся», естественно. Адвокаты посоветовали в высшую судебную инстанцию на аппеляцию подать, там его, конечно, оправдали, но… пятно осталось. Бугрову пришлось нажать на кое-какие «рычаги», пятно зачистили, нашли человеку применение: вписали в резерв руководящих и прочих политических кадров страны. Выдвинули в помощники одного из сенаторов в Совете Федерации. Потом некие сильные мира сего — теневики, генералы-финансисты, «настоятельно» предложили ему новую политическую карьеру — пойти на повышение на «край». Тоже в помощники, но к губернатору. Так стране сейчас нужно, ему сказали, народу, значит, и сами понимаете, партии. Ведущей партией тогда уже была «Единая Россия». Большой разницы Бугров в перестановке для себя не видел, считал себя всё ещё на службе, легко и согласился. Жену из Москвы перевозить не стал, ему так посоветовали. Так будет лучше, потому что свободнее. Как на прежней службе.

Губернатором оказался бывший его подчинённый, Владислав Сергеевич. Уже не полковник, а величина, губернатор края. По военкомовским меркам в звании генерала армии. Считай, сразу через несколько ступеней. Депутат, естественно, и всё такое прочее. Встретились они как старые однокашники, однополчане, и… дружеские связи укрепились.

— Хочу съездить на рыбалку, — сообщил губернатор, когда Пётр Николаевич расположился в кресле, поправил усы, прикуривая сигарету, щёлкнул зажигалкой.

Бугров, в принципе, готов был к чему-то подобному, ждал, шутка ли, такую нагрузку все выдержали, особенно губернатор! Мост федерального значения сдали государственной комиссии — в срок и без замечаний! — приняли и проводили премьера Путина — аж спина взмокла! — двести пятьдесят московских и прочих региональных гостей в сумме приняли, разместили, уважили; сотню журналистов допустили; телевидение; банкет по случаю… И всё без задоринки, всё без проблем. Сплошная «карусель». Не мешало и развеяться…

— Сейчас или когда? — пыхнув дымом, переспросил заместитель. Вопрос был естественным. Если на дальнюю заимку ехать, нужно было приготовиться, если в загородную резиденцию, тоже бы, в принципе. На взгляд Бугрова, лучше на дальнюю.

— Сейчас, наверное. Что-то голова разболелась, — откидываясь на спинку кресла и массируя виски, пожаловался Владислав Сергеевич.

— Лучше на дальнюю, — посоветовал заместитель. — Там спокойнее и воздух чище. — В этом он, конечно, лукавил. Потому что и в загородной резиденции губернатора воздух был невероятно чист всегда и свеж. Выстроили резиденцию с учётом рекомендаций местных и столичных экологов, и «розы ветров». Весь смог уходил в противоположную сторону: через город и за него. Дело было в другом. И губернатор это понимал. Больная голова — это предлог. В середине недели губернатор на рыбалку или охоту не ездил. Значит, ему необходимо было поговорить или выговориться. Строго без свидетелей. Разговор предстоял похоже серьёзный, и подготовка к нему должна быть соответственной. Если голова, значит, первое: жены там быть не должно. А только — возможно — это ещё нужно уточнить, присутствие одной — двух массажисток. Второе: пиво, свежая рыба, баня и… сам разговор, возможно и губернаторский монолог вслух. Такое уже бывало.