— Ну…

— По рюмашке? — спросил Бугров, указывая рукой на деревянный ящик под сиденьем. Оба знали, там, для них заботливо приготовлена и охлаждённая водка в термосе, и нарезано сало, и малосольные огурцы, капуста, хлеб… наверное и сюрпризы: когда горячие пирожки с капустой, когда со щавелем… Чаще с капустой. Их очень любит губернатор. Со щавелем Бугров. На кухнях это знали. Пекли в пропорции два к трём. Чтоб дистанцию соблюсти и не обидеть.

— Давай, — согласился Владислав Сергеевич. — По маленькой…

Бугров выдвинул ящик, открыл крышку, так и есть…

— Каков первый вариант? — спросил губернатор, когда выпили, закусили и съели по пирожку…

— Если помнишь, у меня, — Бугров запнулся, досадливо крякнул вспоминая, — в дивизии был полковник Малышкин, начальник разведки… Лбина такой, руками подковы на спор ломал, и телефонные справочники в лоскуты… Помнишь? Жуткий драчун и рукопашник. Столько он мне нервов попортил, кобель еб…й, не сосчитать. Гха-гхымм…

— А, тот который твою машину, говорят, за задний мост на весу держал… Рассказывали. Я думал шутка, анекдот.

— Какой шутка, какой анекдот! Я сам видел. Сам в машине сидел. Представляешь? Два генерала, и два полковника, со своими ящиками и оружием, не считая водителя. На весу. Машина тыр-пыр, колёса крутятся, а мы стоим… Водитель вспотел, на меня в ужасе смотрит, не поймёт, скорости переключает, ан нет… Было дело, смеялись потом. Он это был, полковник Малышкин. Знал, стервец, что с него как с гуся вода. Любил я его.

— Ну…

— Так у него были ребята почище вымпеловцев, если помнишь. Он готовил. Сам. Все чемпионы и призёры. На первенствах вооружённых сил наша дивизия всегда первые места в зубах приносила. Министр обороны ещё нас хвалил, удивлялся, если помнишь!

— Конечно, помню. Ну…

— Так вот, с ним у меня кое-какие контакты не потерялись, остались. Я переговорю с ним. Одного— двоих снайперов он, я думаю, для нас найдёт.

— Ммм… А сейчас он чем занимается, может, к нам его пригласить? Работу и должность ему найдём.

— Хмм… Зачем? Он и так как сыр в масле! С моей подачи на СВР он сейчас работает, на государство, готовит спецов. К тому же, далеко он. В случае чего, никакая собака не докопается, что это его рук дело.

— Угу… пожалуй, — согласился Владислав Сергеевич. — А второй?

— А второй… Над этим надо подумать… Хорошо бы нам бандюков между собой столкнуть, я думаю.

— Пугачёвских с Прокошинскими?

— Да, они бы друг друга перестреляли, а мы бы чистыми остались… Ни при чём. В резерве бы отлежались… Верно было бы стратегически.

— Хорошая мысль, Пётр Николаевич. Маршал ты, Пётр Николаевич, у меня, а не генерал-лейтенант. Так и нужно сделать. А Василий Васильевич подчистит территорию.

— Наш главный мент? Начальник управления?

— Да, со своими.

— Хха, наш Василий Васильевич даже не генерал.

— Потому и полковник.

— Но не стратег.

— Не каждому дано.

— Это да! Ещё по одной?

— По-маленькой! За твоё предложение!

— За наше! — поправил Бугров.

— Ага! За наше правое дело. Быть нам с тобой, Пётр Николаевич, не столбовыми дворянами, а по-настоящему феодалами, князьями… Если получится. А то и глядишь…

— Получится-получится, Владислав Сергеевич, тьфу, тьфу, тьфу! — суеверно сплёвывая через плечо, перебил Бугров. — Главное, ввязаться. Идея. Разведка. План, а уж потом… Из главных калибров… И все дела. Будь здоров!

— И ты тоже будь!

Выпили.

На второй день они вернулись в город. Голова у губернатора уже не болела. Помог воздух, баня, массажистки и… видение будущих светлых перспектив.

Бугров как и обещал губернатору, переговорил, но не с экс-полковником Малышкиным вначале, а совсем с другим человеком, как и обязан тому был, из Конторы. С тем, который рекомендовал его в помощники к губернатору. Одному из заместителей Директоров ФСБ.

Разговор прошёл на строго конфиденциальной основе. По специальному номеру секретной сотовой связи. Практически ночью. В Москве был ещё «рабочий» вечер. Человек сразу понял идею и задачи. Особо уточнил роль Ольги Леонардовны, объекты реприватизации… Силы, средства… Как ни странно, Бугров вообще такого не ожидал, зам директора ФСБ одобрил предстоящие задачи, благословил. В случае чего даже обещал помочь своими людьми. Но генерала Малышкина — уже генерала! — предложил не трогать, разработать и осуществить второй вариант. Самостоятельно. Он перспективнее. Через спецов из МВД. «Плацдарм в крае должен быть разминирован и очищен», намекнул он.

Получалось, отметил для себя Бугров, не так уж губернатор и прост, если решил податься в князья, ещё тот стратег… Или он тоже в связке с конторскими… Бугров задумался.

Семён Бадаевич разглядывал Пастухова, смотрел в упор, как в первый раз, изучал…

— Ты не плохо выглядишь, Пастухов, в твои-то годы, хоть и постарел, — участливо заметил он, хотя улыбка говорила об обратном. — Сколько ты уже на пенсии, десять лет? двенадцать? Бедняга. — Пастухов не ответил, всё с той же ненавистью смотрел на генерала. — Ну, ну, зачем уж так недружелюбно… — Ёрнически посетовал тот. — Я же мирный, спокойный человек, когда мне не мешают. А ты? А ты взял и нарушил мои правила. Кстати, правила не только мои, они наши. И это не прощается. Я бы мог приказать убить тебя ещё там, за воротами, вместе с твоими гавриками, а я вот, видишь, миндальничаю с тобой, разговариваю, да… — Семён Бадаевич, вздохнул, улыбка с лица сошла, не поднимая головы, он зло посмотрел на Пастухова. — Хотя, признаюсь — теперь можно говорить — очень жалею, что ты живым на пенсию вышел. Жалею. Лучше бы ты сдох в какой-нибудь командировке. Всем лучше бы было, тебе — в первую очередь. Чего смотришь, чего? Я знаю, о чём ты думаешь… — Генерал повысил голос. — Но ты главного не знаешь, что все твои потуги засадить за решётку всех преступников, ха-ха-ха… заканчивались обратным. Помнишь? Они все на свободе. Да, представь себе! За небольшим исключением естественного отбора. И, заметь, это я говорю откровенно, твоё время и время жегловых прошло, кануло… Потому что те, за кем ты охотился, это умные, уважаемые люди. За ними деньги, большие дела, очень большие возможности. Тебе и таким как ты, не стоять у них на пути. Сомнут. Не веришь? — Генерал вновь весело рассмеялся. — Хорошо, посмотри где ты, и где я. Ну, увидел, понял? То-то… — Генерал протянул руку к глобусу, на что-то надавил. Глобус приподнялся, послушно раскрылся на дольки. В середине открылась батарея различных бутылок. Вытянув одну, коньячную, и низкий пузатый бокал, генерал гулко, зубами, выдернул пробку из бутылки, выплюнул её на стол. Пробка отскочила, скатилась со стола, генерал не обратил на неё внимание, майор тоже, налил немного коньяку… — Тебе я не предлагаю, — бросил он Пастухову, — У тебя же язва наверное старческая, бережёшься, не пьёшь, — заметил он, с явным удовольствием на лице принюхиваясь к напитку, Вольку с КолаНиколой он по-прежнему не замечал. Генерал отпил, облизываясь и смакуя, держа бокал в ладонях, грел коньяк. — Ты никогда не думал, дорогой Григорий Михайлович, почему все последние твои дела заканчивались провалом, не думал, а? — Пастухов молчал. — Я тебе скажу. Ты был под колпаком. И все твои люди тоже. А почему, спросишь ты… Отвечу: потому что уже тогда в стране работали другие установки. А ты не заметил. Потому что дурак. И все, кто с тобой, тоже дураки и кретины…