– Какой свидетельницы?

– Старухи, которая якобы видела Клотильду на вокзале. В вечер исчезновения… И тогда возьмутся за меня.

– Чем я могу помочь?

– Ты должен сказать, что мы были вместе… Сначала на озере, потом у Нины.

– Да, я был у Нины – с Ниной! А ты явился только к ночи.

– Знаю.

– Просишь меня соврать?

– Да.

– Нина соврала бы? – спрашивает Адриен.

– Она витает в облаках двадцать четыре часа в сутки с тех пор, как вышла замуж. И она скажет все, о чем я попрошу. Не стоит ее вмешивать. Тем вечером она была у Дамамма.

– Не совсем так… – Адриен качает головой. – Сначала она была со мной в своем, то есть в дедовом доме, но она уехала до того, как ты пришел.

Адриен видит, что Этьен раздражен – совсем как в детстве, когда не получал, что хотел. Заметить это смог бы только очень близкий ему человек. Тень мелькнула во взгляде, лоб перерезала морщина, верхняя губа едва заметно задрожала.

«Как будто настраиваются три инструмента раздрая…» – думает Адриен.

– Никто не должен этого знать, – раздраженно бросает Этьен. – Нина вне игры!

Адриен молчит. Разбирается с собой.

– Я вчера виделся с ней, – сообщает Этьен.

– Где? – вскидывается Адриен.

– В Лионе. Она съездила туда-обратно ради того, чтобы отдать мне письмо.

– Какое?

– Давнее. От Клотильды… Ты знал, что в детстве она шарила в сумке деда, брала оттуда письма и читала их?

– Да, но… Не вижу связи.

– А я вижу. Я – легавый.

– Арестуешь ее? – иронизирует Адриен.

– Она рассказала, как ты повел себя в театре… Проигнорировал ее.

Адриен густо краснеет и не возражает.

– Знаешь, что в моей работе мне нравится больше всего?

– Наручники?

Этьен криво ухмыляется и продолжает:

– Ломать комедию во время задержаний. Я стал выдающимся артистом. Бельмондо до меня далеко. Злой, добрый, двуличный, идиот, легковерный… Я могу стать любым. Да меня на руках внесли бы в консерваторию, реши я туда поступить!

– Дам тебе роль в моей следующей пьесе.

– Ты правда веришь, что я не прочел «Мел»? Ты правда думаешь, что сестра ничем со мной не делится? После выхода твоей книги я сразу почуял: что-то происходит… Мне нет равных в искусстве допроса, так что с сестрой я разобрался очень быстро…

Адриен в ауте. Ему показалось, что он стоит голый на эстраде, а Этьен зазывает посетителей сельского праздника, кричит: «Сюда, дамы-господа, подойдите и узнайте, кто такой на самом деле Адриен Бобен! Полюбуйтесь на этого ярмарочного урода!»

– Ты прочел? – прошептал он.

– Да, – ответил Этьен, не сводя с него взгляда, и откусил кусок хлеба.

– Нина знает?

– Да. Сказал вчера, когда узнал о твоем хамстве в театре, а в качестве смягчающего обстоятельства упомянул твой роман.

– И что она?

– Сообщила, что «Мел» давно лежит на тумбочке рядом с ее кроватью, но она его не читала.

Адриен сражен наповал. Он словно попал в жуткий кошмар и хочет проснуться на собственном диване. Пусть кто-нибудь скажет, что во всем виновато его буйное воображение и ничего этого не было.

– Я знаю, ты думаешь, что я тупица и ничего не читаю. Ошибаешься, дружок. Я прочел все, что вышло из-под твоего пера, говоря высоким стилем. В том числе статью, напечатанную на прошлой неделе и посвященную твоей последней пьесе «Общие дети».

Этьен умолкает и с аппетитом доедает картошку. Адриен наблюдает за ним, чувствуя, что вот-вот развалится на куски. «Он в полном дерьме из-за дела Клотильды. А виноватым себя чувствую я…»

– Чего ты хочешь, Этьен? – наконец спрашивает он.

– Чтобы ты предоставил мне алиби – сказал, что был со мной на Лесном озере 17 августа 1994 года, что мы ждали Клотильду, а потом вместе вернулись к Нине…

– И никому не покажется странным, что я ни разу нигде об этом не заговорил?!

– Нет, потому что раньше никто и в мыслях не держал, что я могу быть связан с ее исчезновением.

– Ты что-то сделал с Клотильдой?

– Нет. Клянусь тебе…

– Почему я должен тебе верить?

Этьен выдерживает паузу. Роняет:

– Мне кажется, что я тогда что-то видел.

– Что именно?

– Машину, уходившую под воду озера.

Этьен поднимает руку и заказывает еще вина.

– Какую машину? – не отстает Адриен.

– Понятия не имею. Красную. Кажется, она была красная. Но это никак не связано с твоими показаниями. Ты скажешь, что был со мной.

– А если я откажусь?

– С чего тебе отказываться?

– Не хочу лжесвидетельствовать.

– Ну, это будет лжесвидетельством лишь наполовину. Хочу тебе напомнить, что конец той ночи мы провели вместе… Да, мы были молоды, все экспериментировали со всем, и с сексом тоже, но…

Адриен попытался встать, но Этьен удержал его, крепко ухватив за запястье. Его ладонь вдвое превосходила размером руку Адриена, глаза сменили цвет с голубого на серый, верхняя губа перестала дрожать. Раздражение уступило место решимости.

– Сядь. Я не закончил. Помнишь, как Нина говорила мне: «Мало ли что…»?

– О чем ты? – бормочет Адриен, готовый разрыдаться.

– Я списывал у вас домашние задания, а она твердила: «Ты должен понимать, что пишешь. Мало ли что…» Я переспрашивал: «Что – мало ли что?» – и слышал в ответ неизменное: «Мало ли что, вдруг пригодится?» Она была права. Я всем ей обязан, потому что внял увещеваниям и стал разбираться. Соображать, что к чему.

– …

Этьен отпускает руку Адриена, его взгляд смягчается.

– Можем вернуться вместе, если хочешь.

– …

– Воображаю, какая у тебя шикарная квартира. Красивая, как шмотки, что ты носишь.

– …

– Если захочешь, поиграем в «Дотронься до меня».

Адриен выплескивает ему в лицо стакан воды, тут же об этом пожалев.

– Я люблю твою сестру.

– Зря отказываешься, – продолжает Этьен, вытирая лицо салфеткой. – Я бы с удовольствием поиграл… Будешь десерт?

Адриен совершенно обессилел, он не может проронить ни звука, хотел бы шевельнуться, да сил нет.

– Я совершил глупость, – говорит Этьен. – Месяц назад я встречался со свидетельницей… и провалил эту встречу. Сыщики Ла-Комеля начали что-то подозревать. Старуха не могла видеть на платформе Клотильду.