Нина описала жизнь с Эмманюэлем – без пафоса и жалоб. Она видела свет в конце тоннеля, начала выбираться из тьмы, после того как угодила в смертельную ловушку. Муж и кухарка следят за ней, она даже в своей комнате уединиться не может – Натали входит без стука. Эмманюэль свихнулся на ребенке, приходится тайком пить противозачаточные таблетки. Своих денег нет, даже машина ей не принадлежит, а чеки на все покупки изучает бухгалтер Дамаммов.

– А я-то считал тебя упакованной по полной…

– Все так считают.

– А дом деда?

– Он давно его перепродал… Я уйду, найду работу, мне всего двадцать четыре, хотя выгляжу на тридцать, похудею, верну себе власть над телом и рассудком.

Нина знала, что без помощи и защиты Этьена ей не справиться, ведь она одна-одинешенька на этом свете. Она не решается открыться Мари-Лор, да и прятаться у родителей Этьена – худшая из идей. Туда Маню рванет в первую очередь. Ей нужно покинуть Ла-Комель. Сбежать. Иначе муж найдет ее. В январе Маню уедет по делам на три недели, и она воспользуется его отсутствием. Ничего, оставшееся время можно вытерпеть, оно покажется мигом по сравнению с годами рабства в браке. Чтобы не сойти с ума в золотой клетке, она каждый день пьет.

– Ну прямо Золя, да и только! Помнишь, в лицее нужно было прочесть три романа? «Западня», «Нана», «Жерминаль»… Для меня это был полный зарез, и ты читала мне вслух у себя дома. Все, что ты рассказала – в пяти фразах! – мог бы сочинить великий писатель.

Они много смеялись, шутили над неудачным выбором жизненного пути, потом Нина заговорила об Адриене. Рассказала, как поехала в Париж, надеясь найти убежище у друга юности, а он проигнорировал ее в театре, и она так расстроилась, что едва не умерла.

Этьен попробовал защитить Адриена:

– Может, все дело в содержании его книги?

– Какой? – удивилась Нина.

– «Мел».

– Ничего не понимаю…

– Я думал, ты знаешь.

– Что? Что я должна знать?!

– Он – автор книги.

Нина даже не удивилась совпадению. «Мел»… Роман, в котором она прятала конверты из сумки деда. Почему Адриен скрыл от нее, что написал книгу?

– По-моему, ты что-то путаешь. На обложке написано: Саша… забыла фамилию.

– Это творческий псевдоним.

– Тебя Луиза просветила?

– Да.

– О чем роман?

– Прочти – и узнаешь.

Второе предательство. Нина едва удержалась от слез. Вышвырнула из памяти лицо Адриена, нет – высокомерную рожу спесивца, проигнорировавшего ее в фойе театра. Она считала его другом, братом, человеком, поклявшимся ей в вечной любви, а он оказался предателем.

Нина резко сменила тему, начала расспрашивать Этьена о его жизни: «Как поживает Луиза?», «Нравится Лион?», «Ты влюблен?» – но из головы не шел поступок Адриена.

– Я похож на влюбленного? Не смеши меня… Если выдаются три свободных дня, я катаюсь на лыжах или занимаюсь серфингом, у меня есть море, горы тоже близко. Коллеги – симпатичные ребята… кофе вечно холодный, страх поселился в животе и не собирается съезжать, одного и того же маленького подонка приходится задерживать в конце каждого месяца, потому что тупица-судья, видите ли, решил дать ему последний шанс! Места преступления. Аресты. Бессонница. Такова моя жизнь.

– Ты уже искал Клотильду?

Этьен дернулся.

– А почему ты спрашиваешь?

– Помнишь, как дед хлестал меня по щекам в коллеже? Знаешь за что? Я воровала письма и читала их. Чужие письма.

– Конечно помню. И всегда удивлялся его поступку.

– Когда Пьер погиб, я почувствовала себя виноватой, думала, он погиб из-за меня… Считала аварию карой небесной.

– Ты же знаешь, я не верю во всю эту чушь.

– Знаю. Долгая история… В прошлом году я получила сумку, с которой в тот день был Пьер. Он не успел развезти почту. Никто не знал… Я все прочла, заклеила конверты и по вечерам бросала их в почтовые ящики… Пять лет спустя.

– Ты это серьезно?

Нина молча опустила глаза. Этьен был вовлечен в ложь чужих людей, она была частью его повседневности, и он понял, что Нина ничего не придумала. Да и зачем она стала бы сочинять подобную историю? Он вспомнил день, когда Пьер Бо вихрем ворвался на школьный двор и побил внучку. Его это потрясло. Он не сумел защитить Нину тогда, не может и сегодня – от мужа-психопата. Он спасает чужих, незнакомых людей, а подругу детства не может, будь оно все проклято!

– Среди конвертов было письмо для тебя. От Клотильды.

Этьен не понимал, как их мирная беседа вырулила на кошмар, и Нина заметила его растерянность и панику в глазах.

– Когда его отправили?

– 10 августа 1994-го. За два дня до дедулиной аварии.

С лица Этьена сошли краски.

– Но ты же его не читала?!

– Виновна, Ваша честь… В тот вечер, когда меня предал Адриен… Я была в ярости… Злилась на него, на тебя… И долго думала, отдавать тебе письмо или нет.

Нина протянула конверт Этьену, и он прочел его несколько раз в полной тишине, время от времени убивая подругу взглядом. Он стыдился, потому что была задета его гордость: до сих пор никто, кроме Адриена, не знал о беременности Клотильды.

– Знаешь, я мог бы арестовать тебя за воровство… – сказал он, убирая письмо в карман куртки. – За такое дают срок.

– Мне очень неудобно. И неприятно… Я больше никогда не буду…

Нина не закончила фразу. Этьен встал, бросил на стол деньги – за вино и твой бензин – и выскочил из кафе. Нина окликнула его, но он не оглянулся.

Одна в целом мире…

Нина нашла свою машину и вернулась домой.

Эмманюэль не спускал с нее глаз.

– Не пора ли за стол? Я проголодался, как хищный зверь. У Этьена все хорошо?

– Да, – ответила Нина, расчленяя запеканку.

– Я связался с бюро усыновления.

– Что ты сказал?

– Ты слышала…

Обычно к этому часу Нина успевала выпить несколько бокалов вина и могла кое-как выносить мужа, но сейчас она трезва, чего не случалось много лет.

– Ты начал процедуру, не поговорив со мной? С будущей матерью?

Произнеся слово «мать», Нина выплюнула пюре на стол – к вящему ужасу мужа. И своему собственному. Ей сразу стало ужасно стыдно, она схватила губку и начала собирать непрожеванную еду.

Ужасней всего было то, что ее одолевал смех.

– Ты пила? – поинтересовался Эмманюэль.

Вопрос только подхлестнул эмоции. Нина попыталась выговорить: «В кои веки – нет!» – но не сумела. Сложилась пополам на стуле и вспомнила слова Этьена: «Ну чистый Золя…» Диагноз беспощадный, но точный.