вызванные «большим тайфуном», IX съезд утвердил в качестве официальной идеологии «идеи Мао Цзэ-дуна и маоизм». Путь к власти был расчищен.

Теперь, видимо, ускорятся мучительные процессы по восстановлению государственного аппарата и реорганизации партии. Ведь сам Мао Цзэ-дун и при открытии и при закрытии IX съезда страстно призывал к «единству широких народных масс всей страны», «быть готовыми воевать» и «к чистке и реорганизации в партии». Речи Мао Цзэ-дуна стали известны в дипломатическом корпусе ровно через год после закрытия IX съезда, когда корреспондент Франс Пресс передал из Гонконга: «Один гонконгский журнал сегодня впервые опубликовал две сверхсекретные речи председателя Мао Цзэ-дуна на IX съезде партии, которые по-новому освещают политические установки Китая по таким вопросам, как война, единство и реорганизация в партии». Полный текст этих речей был опубликован в первом номере американского журнала «Лук». Французский корреспондент подчеркнул: «…впервые». Но едва ли они были опубликованы впервые, так как за два месяца до этого, в конце февраля, в вечернем издании японской газеты «Токио симбун» помещена обширная информация под заглавием: «Руководство партии допустило много ошибок. Содержание речи Мао Цзэ-дуна на IX съезде. Подчеркивается необходимость «сплочения» в интересах победы». Насколько точно переданы опубликованные тексты, мы, дипломаты и политические наблюдатели, не могли судить. Но мы знали: именно эти вопросы — о единстве, подготовке к войне и реорганизации партии — были основными на съезде. И еще одно: с момента моего прибытия в Пекин и до дня отъезда в 1970 году не было достигнуто ни единства, ни сплоченности, не был завершен и процесс «реорганизации» партии, а «подготовка к войне» была в полном разгаре.

Вопрос о единстве и сплоченности стал главным направлением деятельности после IX съезда, а директива Мао Цзэ-дуна о том, что «съезд должен стать съездом сплоченности, съездом побед», была широко подхвачена печатью и средствами пропаганды, стала их главной темой в послесъездовский период. В начале июня журнал «Хунци», газеты «Жэньминь жибао» и «Цзефанцзюнь бао» снова призвали «сплотиться всех товарищей, идущих по революционному пути». «Мы непременно должны, — писала «Бэйцзин гунжэнь», — на основе идей Мао Цзэ-дуна продолжать укреплять единство внутри партии, единство между партией и народом, единство внутри революцинных комитетов, единство в рядах рабочего класса…»

Почему так остро ставится вопрос о единстве? Потому, отвечала официальная печать, что «раскол» в рядах «революционных борцов» сдерживает движение вперед «революционного дела» и помогает «классовым врагам». Газета «Бэйцзин гунжэнь» прямо заявила: «Наша борьба с империализмом, ревизионизмом и реакцией требует дальнейшего укрепления сплоченности». Еще категоричнее высказывалась газета «Хунань жибао»: «Тот, кто сегодня действует против сплоченности, тот действует против революции и в интересах врага…» Дело, однако, в другом: в ходе «революции» произошел глубокий раскол в китайском обществе. Мао Цзэ-дун и его «штаб» так и не смогли найти какую-то основу, какую-то объединяющую идею для его сплочения. Кроме того, слишком велик был контраст между первым, славным десятилетием и вторым — десятилетием Мао Цзэ-дуна…

…А отсутствие единства все острее проявлялось прежде всего в «отказе от исполнения» политических установок Мао Цзэ-дуна, в нежелании «объединяться с теми, с кем необходимо объединиться», в «преклонении перед буржуазной идеологией сектантства и полицентризма» и в борьбе «во имя узко местнических интересов…». Газета «Жэньминь жибао» открыто признавала, что существуют разногласия даже среди членов партии, что борьба в «области идеологии продолжается», что «победа идей» Мао Цзэ-дуна не достигнута, и не только в идеологической области. В статье определенно говорилось о том, что «указания» центра не выполняются, что существуют «вотчины», «государства в государстве»… Эта статья «Жэньминь жибао» от 24 августа, а также документ ЦК КПК от конца июля о событиях в провинции Шаньси возвестили о «новом наступлении» левых, о новом «оживлении» «культурной революции». Документ интересен еще и тем, что позволяет представить обстановку и атмосферу в некоторых провинциях Китая непосредственно после IX съезда и, кроме того, он проливает свет на методы действия «классовых врагов»: они организуют «специальные вооруженные отряды», препятствуют «реализации курса, утвержденного ЦК», громят «учреждения и части НОАК», расхищают «склады с вооружением НОАК», «разрушают железнодорожные пути, мосты, совершают вооруженные нападения на поезда, грабят банки, магазины, склады…», «используя вооруженную силу, захватили отдельные районы, оккупировали села, проводят контрреволюционный раздел земли… подстрекают рабочих уклоняться от работы, призывают крестьян вооружаться, вторгаться в города…». Все эти действия представляют «угрозу» для осуществления «задач, поставленных IX съездом», для «диктатуры пролетариата», для «великой пролетарской культурной революции», для «социалистического строительства»… В связи с этим ЦК обратился с «призывами», сгруппированными в восемь параграфов, один из которых, может быть самый важный, гласит: «Враждующие стороны должны безоговорочно прекратить вооруженную борьбу, распустить вооруженные отряды… а все военное снаряжение передать властям… Районы, руководство которых не выполнит это распоряжение, будут окружены частями НОАК… и если они не сдадутся, армия их уничтожит…»

На документе резолюция: «К исполнению». Подпись: «Мао Цзэ-дун».

В документе, изданном в те дни «Военно-контрольным комитетом органов безопасности, милиции, суда и прокуратуры в городе Шанхае», подчеркивается: «Любой контрреволюционер, который пишет книги реакционного содержания, распространяет контрреволюционные прокламации, рассылает контрреволюционные и анонимные письма, совершает убийства, поджоги и другие преступления, предстанет перед специальной комиссией по расследованию и будет силой изолирован от общества…» К тем, кто окажет сопротивление, будут приняты «беспощадные меры»… Эти «меры» перечислены в шести пунктах и направлены к одной цели: «Дальнейшее осуществление боевых задач, поставленных IX съездом, укрепление диктатуры пролетариата и разгром немногочисленных остатков классовых врагов…»

Нет никакого сомнения: стрелка политической жизни снова начала резко колебаться, внутриполитическая обстановка все более накалялась, в этой ситуации постепенно становились все глуше призывы к единству. К концу лета — а это уже было четвертое «жаркое лето» — они заглохли окончательно. Появились новые призывы, порожденные новой тактикой, и среди них самым главным стал призыв к «борьбе — критике — преобразованию». Он не был «детищем» IX съезда, но съезд дал ему новый толчок. В дальнейшем этот лозунг станет главным содержанием заключительного этапа «революции». «Борьба — критика — преобразование…» Преобразование? Чего? И каким образом? Кто должен его осуществлять? Опять вопросы, и они вновь касались кадров, старых кадров, обладающих жизненным, профессиональным и партийным опытом, потому что «опыт» ревкомов все больше свидетельствовал о том, что без старых кадров нельзя залечить глубокие раны, нанесенные «революцией», нельзя эффективно руководить промышленностью, сельским хозяйством, наукой и техникой. «Одной пулей» — «освобождением» кадров — Мао Цзэ-дун целился одновременно в двух зайцев. Вторая цель — ослабить недовольство кадров, сломить их пассивное сопротивление и изолировать тех, кто не хочет идти «в ногу». «Пуля» не