– Я на ее счет не обманываюсь. Она то еще чудовище.

– Зато она не стала пытаться тебя отговаривать, а просто согласилась помочь.

– Ничего просто так она не делает. – Мужчина вздохнул. – И если ей понадобились эти депрессивные записки, значит, в них есть что-то действительно важное.

– Может, хотела найти в них что-то, что может вам помочь? – без всякой надежды предположила я. Семейная драма колдуна оставалась покрытой мраком, и вряд ли я была той, кому стоило пытаться вскрыть старые раны. К тому же еще и в таком месте. Все-таки, где мы?

– Помочь? – саркастически переспросил Фэрфакс. – Да там все в его причитаниях: как ему жаль, что он пропустил первые успехи сына, помолвку дочери и похороны собственной жены. Как бы он хотел отмотать время назад и не упускать возможность болтать по душам, наставлять детишек и заниматься приумножением семейного капитала…

Как бы колдун ни старался язвить, в его словах слышалась обида. Не сказать, что мне с семьей повезло больше, так что я просто не знала, какими словами можно подбодрить.

– Больше всего он сожалеет о том, что тогда ему казалось правильным, – пробормотал колдун. – Эстер никогда не делает ничего просто так. Да, это точно в ее стиле: подкинуть идейку, чтобы весь ритуал я мучился кошмарами, пытаясь понять намеки и вспоминая содержимое дневников.

Выходит, все это сон, и по какой-то причине мы оба его видим. Так значительно проще – во снах все понарошку, а еще во сне можно говорить и делать что угодно, наутро все равно не вспомнится.

– Для кошмара тут вполне уютно. Не то что снаружи, – шутка не удалась, и я виновато сцепила руки перед собой. – Уже есть идеи, что она хотела, чтобы ты нашел? Какой-то упущенный момент, который стоило переиграть?

Я брякнула наобум, лишь бы избавиться от неловкой паузы, но глаза Фэрфакса остекленели, словно он ушел глубоко в себя, обдумывая это.

Ведьма не оставила ни намека на то, как долго может длиться ритуал и сколько придется ждать. По моим ощущениям, прошло не меньше получаса, прежде чем я, проиграв борьбу, зевнула и привалилась к плечу колдуна. Тот вздрогнул, будто забыл о том, что я здесь, но не оттолкнул, а лишь странно уставился. Хотя почти любой его взгляд был странным из-за необычайно светлых голубых глаз – как два осколка льда, лишь слегка тронутых синевой.

– Вспомнил что-то? – без всякого энтузиазма спросила я, зевая в кулак.

– Кое-что есть. Связано с ней.

– С ней? – Я огляделась, надеясь, что в комнате есть кто-то, к кому бы были обращены слова Фэрфакса. – Я не понимаю.

– Похоже, Эстер очень расстроило, что я не воспользовался ее первым советом. И теперь хочет, чтобы я увидел, какую возможность упустил.

– Какую?

– У первородных и магов всегда были сложные отношения. Их друг к другу тянет, как бы они этого не отрицали, – не давая опомниться, он приподнял мое лицо за подбородок, большим пальцем прочерчивая дорожку по скуле. – Она настаивала, что так будет гораздо проще…

– Это плохая идея, – хрипло, почти неслышно выдохнула я, сообразив, к чему колдун клонит.

– Мне все равно хочется попробовать.

– В прошлый раз ты чуть не умер, – напомнила я, прикрывая глаза. По правде говоря, мне захотелось, чтобы Фэрфакс делал то, что умел лучше всего – продолжал меня не слушать.

– Это же мой сон.

Робкие возражения, что сон, похоже, общий, застряли в горле, когда колдун наклонился и дотронулся до моих губ. Совсем не похоже на первый поцелуй – этот вышел осторожным ласковым и приятным. От него действительно перехватило дыхание, сердце забилось быстрее. Прерывисто дыша, я вцепилась в рукав его халата.

– Вот, значит, как это могло бы быть, – усмехнулся Фэрфакс, поглаживая мою покрывшуюся мурашками кожу на шее и плечах. Его пальцы оставляли по-настоящему обжигающий след, совсем не как в обычных снах. Если момент, который упускать не стоило, существовал, то это точно был он. Подавшись вперед, я накрыла губы Фэрфакса своими. Что делать дальше, я не особо представляла – обычно самые смелые романтические фантазии (само собой, без колдуна в главной роли) на этом заканчивались.

Мужчина на мгновение разжал руки от удивления, но уже в следующую секунду ответил на робкий и неумелый поцелуй. Осознание собственной смелости пьянило, усиливая жар в груди.

Фэрфакс сжимал меня крепко, с какой-то горькой яростью углубляя поцелуй и прикусывая нижнюю губу, будто проверяя на прочность. Его рука прошлась по спине, мимолетом задевая свежую рану, и на долю секунды я снова обрела ясность мышления: вспомнила, где нахожусь и с кем, перепугалась, уперлась руками колдуну в грудь и замотала головой. Внутренний голос наконец прорвался сквозь пелену наваждения и теперь вопил, что я самая неразумная принцесса из всех возможных неразумных принцесс.

Фэрфакс не настаивал. Едва почувствовав перемену в настроении, он отстранился.

– Какой интересный опыт, – пробормотал он, заправляя растрепавшиеся волосы мне за ухо. – Вот бы она удивилась.

– В реальности-то все равно струсишь, – едва шевеля языком, выговорила я, сосредоточенно рассматривая пол. Губы, казалось, распухли. Как относиться к этому поцелую, было непонятно, но одно знала точно: забыть его уже не получится. Как смотреть после этого в глаза Фэрфаксу?

Но, несмотря на переживания, мне было хорошо. Присутствие колдуна и его голос успокаивали мечущиеся в панике мысли. Все происходящее переставало казаться странным, а, наоборот, чувствовалось очень ожидаемым, правильным. Как если бы мы были связаны много-много времени и наконец решили этой связью воспользоваться.

– Эта подачка от Эстер только хуже сделала, – со вздохом пробормотал Фэрфакс, беря мое лицо в ладони. – Наяву все будет по-другому.

– Почему?

– Она меня ненавидит.

– Я тебя не ненавижу. То есть уже нет. Раньше да, а потом… простила. Не полностью, – поспешно добавила я.

– Если так, то я совсем плохо ее понимаю. Стоит иногда ее слушать.

– Досадно, что твоей тетке пришлось меня убить, чтобы ты это понял.

– Убить? – удивился Фэрфакс.

– Да. Кинжалом в спину. Сначала она нарисовала всякое на полу, разложила какие-то камни, а потом пырнула меня. – Я задрала рубашку, показывая рану на спине. – Разве ты не знаешь, как проводится этот ритуал?

– Я таких подробностей не знаю, и ты не можешь о них говорить, только если… – тут колдун резко переменился в лице и отдернул руки, словно обжег их. – Ты настоящая?

Ужас, промелькнувший в его словах, отрезвил не хуже вылитого на голову ушата воды.

– С какой стороны посмотреть, тут ведь все ненастоящее. – Я безошибочно почувствовала, что лучше не признаваться раньше времени. – Это же сон, всякое может быть…

– О