– Они думают, что ищут одиночку, – говорит Баки. – Тут-то тебе и пригодится Элис. Допустим, вы заедете в придорожную кафешку на Пятидесятом шоссе, а там охотники за головами сидят, кофеек пьют да жертву караулят. Кого они увидят? Просто ковбоя с дочерью или племяшкой на видавшем виды старом «додже». Или «форде».

– Я не потащу Элис туда, где может пролиться кровь. – Самое плохое, что сама-то она охотно поедет.

– А ты брал ее с собой на разборку с насильниками?

Конечно, не брал, он оставил ее в ближайшем мотеле. Но ответить Билли не успевает: открывается задняя дверь, и в дом входит Элис.

Щеки у нее разрумянились, волосы напоминают стог сена, и Билли без особого удивления отмечает, что – по крайней мере сегодня – выглядит она сногсшибательно.

– Какая там красота! – восклицает Элис. – Ветрище ужас, меня чуть не сдуло, но бог мой, Билли, оттуда видно вечность!

– В ясный день[52], – с улыбкой добавляет Билли.

Элис то ли не узнает цитату, то ли слишком взбудоражена; она продолжает тараторить:

– Там были облака – надо мной и подо мной, представляешь! И еще я видела какую-то огромную птицу… Конечно, вряд ли кондор…

– Запросто, – перебивает ее Баки. – Говорят, они тут теперь водятся, хотя сам я еще ни одного не видел.

– А далеко-далеко, на другой стороне, это просто бред, но, кажется, я увидела отель, о котором ты говорил. А потом моргнула – от ветра глаза слезились, – и он исчез.

– Ты не единственная, кто его видел, – без намека на улыбку отвечает Баки. – Я человек не суеверный, однако ноги моей не будет там, где раньше стоял отель «Оверлук». Гиблое место.

Элис пропускает его слова мимо ушей.

– Вид просто чудесный. Нагулялась вволю. И знаешь что, Билли? Примерно в четверти мили отсюда в лесу стоит хижина.

Баки кивает:

– Ага. Летний домик. Вернее, был им в незапамятные времена, а сейчас заброшен.

– Ну, выглядит он вполне прилично. Сухой, чистый, есть стол и стулья. Если дверь открыта, даже солнце внутрь попадает. Ты мог бы работать там над своей книгой, Билли. – Она медлит. – Если захочешь.

– Может, и захочу. – Он поворачивается к Баки: – Давно ты владеешь этим домом?

– Лет двенадцать? – поразмыслив, отвечает Баки. – Нет, скорее, четырнадцать. Как летит время, а! Раз или два в год я сюда приезжаю на недельку или хотя бы на выходные. Просто чтобы примелькаться в городе.

– А кем представляешься?

– Элмером Рэндольфом. Вообще это мои настоящие имена – первое и второе. – Баки встает. – Смотрю, вы и яйца купили. Самое время для уэвос ранчерос!

Он уходит в дом. Билли встает и хочет последовать за ним, но Элис хватает его за руку чуть повыше запястья. Он вспоминает, как под проливным дождем тащил ее через дорогу, как меж полуприкрытых век мутными мраморными шариками поблескивали белки ее глаз. К счастью, теперь это другая девушка. Просто чудо что за девушка.

– Я могла бы здесь жить, – повторяет она.

Из уважения к гостям Баки курит на веранде, хотя весь дом населен пахучими призраками сотен сигарет «Пэлл-Мэлл», которые он успел выкурить здесь после переезда из Нью-Йорка. На следующее утро, когда Элис отправляется в душ (и начинает там петь – самый верный признак того, что она приходит в себя), Билли выходит к Баки на веранду.

– Говорят, ты книгу пишешь, – замечает Баки.

Билли смеется.

– Вряд ли моей писанины хватит на настоящую книгу.

– Говорят, мол, сегодня ты захочешь над ней поработать. В летнем домике.

– Возможно.

– А книга, мол, отличная.

– Вряд ли ее литературного багажа достаточно, чтобы об этом судить.

Эту тему Баки решает не развивать.

– Я подумал, мы с ней можем съездить в город, прикупить чего-нибудь, чтобы не отвлекать тебя от работы. Тебе нужен новый парик, а ей всякие женские штучки. Не только краска для волос.

– Когда вы успели это обсудить?

– С утра. Я обычно встаю около пяти – вернее, мочевой пузырь меня поднимает. Сделав дела, я вышел покурить на веранду, а она тут как тут. Мы вместе смотрели на восход. Ну, и поболтали заодно.

– Как тебе ее состояние?

Баки прислушивается к доносящемуся из душа пению.

– Тебе самому-то как?

– По-моему, у нее все неплохо.

– Вот и я так думаю. Мы с ней можем до Боулдера доехать, там выбор побольше будет. А на обратном пути заглянем к Рикки Паттерсону, машины посмотрим. Может, пообедаем в «Хэнди Эндис».

– Что, если они и тебя разыскивают?

– Нет, Билли, им нужен ты. Они меня чуток поискали в Нью-Йорке, может, заглянули к моей сестре в Куинс, никого не нашли, да и бросили эту затею.

– Надеюсь, ты прав.

– Я придумал. Первым делом мы с Элис заглянем в «Буффало эксчендж» или «Коммон тредс». Куплю ковбойскую шляпу и натяну по самые уши. И-и-ха! – Баки тушит очередную сигарету. – Знаешь, она о тебе очень высокого мнения. Ты в ее глазах просто герой. И в хоре певец, и в койке удалец.

– Надеюсь, она иначе сформулировала мысль?

В ванной по-прежнему льется вода. Элис еще поет – оно, может, и хорошо, но Билли приходит в голову, что она неспроста подолгу торчит в душе. Не может отмыться.

– Иначе. Она сказала, что ты – ее ангел-хранитель.

Полчаса спустя, когда пар из ванной выветрился, Билли идет бриться. Элис подходит к двери.

– Ты ведь не против, что я поеду?

– Ничуть. Повеселись, проветрись, но смотри в оба и не стесняйся попросить убавить громкость, если от его музыки у тебя кишки задрожат. Он обычно врубает звук на полную, когда по радио включают «Creedence» или «Zep». Вряд ли что-то изменилось.

– Хочу купить пару юбок и топов – помимо краски для волос и нового парика для тебя. Какие-нибудь дешевые кеды. И нижнее белье… – Она умолкает.

– Не такое уродское, как то, что купил бы твой ничего не смыслящий в моде дядюшка? Брось, мои чувства можешь не жалеть. Я сильный – как-нибудь справлюсь.

– Да нет, меня все устраивает, но этого мало. И бюстгальтер с целыми лямками мне тоже не помешает.