на учебу. Подруга великодушно предложила Лайту оправдать полученные права и стать их водителем в этот вечер. А в грядущие выходные они планировали выехать на пляж.

Талай опаздывал уже на час. Лайт даже не пытался скрыть огорчение.

– Где носит твоего парня? – Лилин смешивала себе коктейль из родительских запасов, пока тех не было дома. Поскольку сегодня он должен был быть за рулем, девушка решила расслабиться.

– Мне бы самому хотелось знать.

Лилин узнала об их отношениях с Талаем перед самым выпускным. Вышло очень нелепо: она заметила их целующимися в коридоре, когда они улизнули с урока. И обижалась на него несколько недель, однако совсем не из-за того что Талай ее бывший, а потому что Лайт скрыл это от нее. Подруга и не догадывалась, что ему нравятся парни. После их примирения Лайт пообещал больше ничего не скрывать от нее.

Он сидел на диване и уже сбился со счета, в какой раз набирал Талая. Трубку наконец сняли.

– Почему ты еще не здесь? Мы же договаривались к восьми!

– В последний момент планы изменились. Мне пришлось выйти вместо Тея на смену.

Тей был новым другом-однокурсником Талая, и они подрабатывали вместе в одном магазине.

– Ты издеваешься? Мы планировали эту встречу несколько недель!

Лайт устал быть понимающим. После того как Талай устроился на подработку после занятий, встретиться с ним стало практически невозможно. Оставался единственный вариант: приезжать к парню домой и торчать у него, но Лайту надоело, как щенку, таскаться за ним хвостиком и бежать по первому зову, когда для него выделяли время. Плюс, дома у Талая всегда было многолюдно, поэтому побыть наедине больше, чем полчаса, удавалось редко.

– Давай только без этого…

– И какого хрена это значит? – озлобился Лайт еще больше. Талай должен был извиняться, однако опять строил из себя жертву.

– Знакомое нытье. Иногда ты хуже любой девушки.

Лайт не знал, к чему его тянуло больше: врезать этому эгоистичному подонку или спросить, почему Талай так ведет себя с ним, когда он делал для него все, что мог.

– Пошел ты! – Все чувства вылились в двух словах. Он сбросил звонок.

Лилин слышала их разговор, а потому присела на диван и положила руку ему на спину.

– Талай умеет быть придурком. Не расстраивайся. Можем перенести наше маленькое приключение на следующие выходные, – старалась утешить его подруга.

На удивление охоты плакать или кричать в нем не возникло. Ему просто надоело. И это та любовь, ради которой он так страдал? Которую так ждал? Которая запоминается на всю жизнь?

Но Лайт не собирался в очередной раз менять свои планы из-за Талая. Ну и к черту того! Да и расстраивать Лилин не хотелось. А еще Лайт хотел впервые сесть за руль настоящей, а не учебной машины.

– Поедем без него. Мы были вдвоем и до него, можем и сейчас. Ничего не изменилось.

– Но… вы любите друг друга, – голос девушки почему-то звучал более грустно, чем его собственный.

– Иногда это самое худшее, знаешь?

* * *

Ему стоило быть внимательнее. Однако он был расстроен, перевозбужден и самонадеян. Ведь они ехали в машине, музыка в салоне играла на полную мощность, город остался далеко позади, и они мчались по полупустой трассе. Восторг от новой дорогой тачки, холодный ветер в легких и любимые песни заглушили сердечную боль. Рядом была лучшая подруга, и Лайту казалось, что все не так уж и плохо. Утром он позвонит Талаю, и они помирятся. Как и всегда.

И все же он запамятовал о самом главном. О том, о чем всегда должен помнить любой водитель – об осторожности. Потому что Лилин опьянела сильнее, чем следовало; потому что он упустил, как до этого дошло, ведь секунду назад она еще громко смеялась и выкрикивала глупости в открытое окно, а в следующее мгновение ее рука уже очутилась у него между бедер, и подруга, прижавшись к нему, закричала в самое ухо: «Талай не знает, что теряет!»

Хватило одной секунды. Он пропустил дорожный указатель именно в тот момент, когда пораженно взглянул на Лилин. Знак, предупреждающий о дорожных работах, так и проскочил мимо него фантомом, и Лайт заметил бетонную преграду слишком поздно.

Да, он успел свернуть. Но недостаточно быстро…

После этого в памяти сохранилось немногое. Лишь боль и краткие вспышки осознанности. Он пришел в себя после удара, когда его уже прижало в перевернутом автомобиле. Казалось, после столкновения прошло минут двадцать – а может и несколько секунд – и все это время он смотрел на неподвижное тело Лилин. Лобовое стекло было выбито, и девушка лежала на земле в неестественной позе, словно труп. Он пытался сказать хоть слово, позвать ее, но облик подруги стал последним кадром в ленте воспоминаний, прежде чем он потерял сознание…

* * *

Врачи сказали, они оба родились в рубашке, потому что авария могла стать последним событием в их еще толком непрожитых жизнях. Но последствия от нее все же были. Лилин не пристегнулась, а потому вылетела из салона и повредила ноги. Ей понадобился год физиотерапии, чтобы заново научиться ходить. Лайта же дернуло вперед с такой силой, что просто удивительно, как он не сломал шею о стойку руля. Однако он сломал ребра о рулевое колесо, левую ключицу, когда машина перевернулась, и ударился головой о дверь, исполосовав осколками стекла лицо.

Ему наложили не один десяток швов, однако повреждения были не только внешними. Лайт очнулся после многочасовой операции по извлечению обломков из головы. Но даже после нее оставалась «проблемка» – маленькое нечто внутри, которое навсегда изменило его жизнь.

Именно при этих обстоятельствах он впервые встретился с доктором Вонгратом. Мужчина зашел и поздоровался с матерью не как с семьей рядового пациента, а скорее как с давней знакомой. Уже после Лайту стало известно, что врач – друг его покойного отца.

– Тебе одновременно очень повезло и нет, – со всей серьезностью сказал ему доктор Вонграт. Голова раскалывалась, и он до сих пор не осмыслил все, что свалилось на него. – Хорошо, что вас перевезли в нашу больницу, когда родители узнали об аварии. И хотя мы всегда делаем все возможное для пациентов, но, когда Нари нашла меня, я решил вмешаться и лично прооперировать тебя.

– Это правда, что я могу в любой момент умереть из-за какой-то штуки в голове?

– Внутри остался осколок металлического штыря. Он застрял глубже, чем показывала рентгенография. Он находится в височной доле рядом с гипоталамусом, – доктор Вонграт держал перед собой снимок его головы и указывал