«И чорт их принес! — думал он в то время, какТихон накрывал ночной рубашкой его сухое, старческое тело, обросшее на грудиседыми волосами. — Я их не звал. Приехали расстраивать мою жизнь. И немного ееосталось».

— К чорту! — проговорил он в то время, какголова его еще была покрыта рубашкой.

Тихон знал привычку князя иногда вслухвыражать свои мысли, а потому с неизменным лицом встретилвопросительно-сердитый взгляд лица, появившегося из-под рубашки.

— Легли? — спросил князь.

Тихон, как и все хорошие лакеи, знал чутьемнаправление мыслей барина. Он угадал, что спрашивали о князе Василье с сыном.

— Изволили лечь и огонь потушили, вашесиятельство.

— Не за чем, не за чем… — быстро проговорилкнязь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором онспал.

Несмотря на то, что между Анатолем и m-lleBourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношениипервой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно многосказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине.В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m-lle Bourienne сошлась сАнатолем в зимнем саду.

Княжна Марья подходила в этот день с особеннымтрепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынчесовершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Оначитала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, которыйс горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.

Старый князь в это утро был чрезвычайно ласкови старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошознала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в теминуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжнаМарья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихимголосом повторял несколько раз одни и те же слова.

Он тотчас же приступил к делу и началразговор, говоря «вы».

— Мне сделали пропозицию насчет вас, — сказалон, неестественно улыбаясь. — Вы, я думаю, догадались, — продолжал он, — чтокнязь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему-токнязь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасныхглаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила,я отнесся к вам.

— Как мне вас понимать, mon pere? —проговорила княжна, бледнея и краснея.

— Как понимать! — сердито крикнул отец. —Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебепропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!.. А я утебя спрашиваю.

— Я не знаю, как вы, mon pere, — шопотомпроговорила княжна.

— Я? я? что ж я-то? меня-то оставьте встороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.

Княжна видела, что отец недоброжелательносмотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогдарешится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, подвлиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычкетолько повиноваться, и сказала:

— Я желаю только одного — исполнить вашу волю,— сказала она, — но ежели бы мое желание нужно было выразить…

Она не успела договорить. Князь перебил ее.

— И прекрасно, — закричал он. — Он тебявозьмет с приданным, да кстати захватит m-lle Bourienne. Та будет женой, а ты…

Князь остановился. Он заметил впечатление,произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.

— Ну, ну, шучу, шучу, — сказал он. — Помниодно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. Идаю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей.Обо мне нечего говорить.

— Да я не знаю… mon pere.

— Нечего говорить! Ему велят, он не только натебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай ичерез час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешьмолиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да илинет, да или нет! — кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь,уже вышла из кабинета.

Судьба ее решилась и решилась счастливо. Ночто отец сказал о m-lle Bourienne, — этот намек был ужасен. Неправда, положим,но всё-таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямоперед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомыйшопот m-lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себяувидала Анатоля, который обнимал француженку и что-то шептал ей. Анатоль сстрашным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил впервую секунду талию m-lle Bourienne, которая не видала ее.

«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будтоговорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понятьэтого. Наконец, m-lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселойулыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этимстранным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.

Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Онзвал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то времякак пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятияхплачущую m-lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасныеглаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели снежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m-lle Bourienne.

— Non, princesse, je suis perdue pour toujoursdans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение, ] —говорила m-lle Bourienne.

— Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, —говорила княжна Марья, — et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoirpour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда-либо, ипостараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти. ]

— Mais vous me meprisez, vous si pure, vous necomprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n`est que ma pauvremere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этогоувлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]

— Je comprends tout, [Я всё понимаю, ] —отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. — Успокойтесь, мой друг. Я пойду котцу, — сказала она и вышла.