M-lle Bourienne, взведенная тоже приездомАнатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красиваямолодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и дажеродины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтениюему книг и дружбе к княжне Марье. M-lle Bourienne давно ждала того русскогокнязя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными,дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этотрусский князь, наконец, приехал. У m-lle Bourienne была история, слышанная еюот тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своемвоображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась еебедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдаласьмужчине. M-lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своемрассказывая ему, соблазнителю, эту историю. Теперь этот он, настоящий русскийкнязь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней.Так складывалась в голове m-lle Bourienne вся ее будущая история, в самое товремя как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m-lleBourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё этоуже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегосяАнатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.

Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь,услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась кпривычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным,легкомысленным весельем.

Несмотря на то, что Анатоль в женском обществеставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за нимженщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трехженщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienneто страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайнойбыстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.

Общество после чаю перешло в диванную, икняжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подлеm-lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью.Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе еговзгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно-поэтический мир, ачувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взглядже Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениямножки m-lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано.M-lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоженовое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.

«Как она меня любит! — думала княжна Марья. —Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем!Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот жевзгляд, устремленный на себя.

Ввечеру, когда после ужина стали расходиться,Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости,но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасноелицо. После княжны он подошел к руке m-lle Bourienne (это было неприлично, ноон делал всё так уверенно и просто), и m-lle Bourienne вспыхнула и испуганновзглянула на княжну.

«Quelle delicatesse» [Какая деликатность, ] —подумала княжна. — Неужели Ame (так звали m-lle Bourienne) думает, что я могуревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. — Она подошлак m-lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькойкнягини.

— Non, non, non! Quand votre pere m`ecrira,que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant.[Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда ядам вам поцеловать руку. Не прежде. ] — И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышлаиз комнаты.

Все разошлись, и, кроме Анатоля, которыйзаснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.

«Неужели он мой муж, именно этот чужой,красивый, добрый мужчина; главное — добрый», думала княжна Марья, и страх,который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться;ей чудилось, что кто-то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто-то былон — дьявол, и он — этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.

Она позвонила горничную и попросила ее лечь вее комнате.

M-lle Bourienne в этот вечер долго ходила позимнему саду, тщетно ожидая кого-то и то улыбаясь кому-то, то до слез трогаясьвоображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.

Маленькая княгиня ворчала на горничную за то,что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё былотяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда-нибудь,именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время,когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепцена кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала ипереворачивала тяжелую перину, что-то приговаривая.

— Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, —твердила маленькая княгиня, — я бы сама рада была заснуть, стало быть, я невиновата, — и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.

Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сонслышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он былоскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось нек нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе,что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать,но вместо того он только больше раздражал себя.

«Первый встречный показался — и отец и всёзабыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя непохожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я невижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И какгордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости,так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и недумает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…

Сказав дочери, что она заблуждается, чтоАнатоль намерен ухаживать за Bourienne, старый князь знал, что он раздражитсамолюбие княжны Марьи, и его дело (желание не разлучаться с дочерью) будетвыиграно, и потому успокоился на этом. Он кликнул Тихона и стал раздеваться.