Когда княжна Марья взошла в комнату, князьВасилий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m-lleBourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины иm-lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам,сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела.Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при видекняжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей слюбопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Онавидела и m-lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, какникогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она виделатолько что-то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошлав комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивуюголову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив,очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видалаего. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чутьдотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русыеволосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатоль, заложивбольшой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой впередгрудью, а назад — спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонивголову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая.Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него затобыла драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемаяуверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажисознание неприличности этого молчания и желание найти что-нибудь, и будетнехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны.Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловкоэто молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид.Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая болеевсего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, — манерапрезрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своимвидом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть,что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потомучто он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжнапочувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать обтом, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий иоживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белымизубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки,который часто употребляется болтливо-веселыми людьми и который состоит в том,что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие-тодавно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавныевоспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было междумаленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону;маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешныхпроисшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M-lle Bourienne тожеразделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствиемпочувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.

— Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполневоспользуемся, милый князь, — говорила маленькая княгиня, разумеетсяпо-французски, князю Василью, — это не так, как на наших вечерах у Annette, гдевы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]

— А, да вы мне не подите говорить прополитику, как Annette!

— А наш чайный столик?

— О, да!

— Отчего вы никогда не бывали у Annette? — спросиламаленькая княгиня у Анатоля. — А я знаю, знаю, — сказала она, подмигнув, — вашбрат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. — О! — Она погрозила ему пальчиком.— Еще в Париже ваши проказы знаю!

— А он, Ипполит, тебе не говорил? — сказалкнязь Василий (обращаясь к сыну и схватив за руку княгиню, как будто она хотелаубежать, а он едва успел удержать ее), — а он тебе не говорил, как он сам,Ипполит, иссыхал по милой княгине и как она le mettait a la porte? [выгнала егоиз дома?]

— Oh! C`est la perle des femmes, princesse![Ах! это перл женщин, княжна!] — обратился он к княжне.

С своей стороны m-lle Bourienne не упустиласлучая при слове Париж вступить тоже в общий разговор воспоминаний. Она позволиласебе спросить, давно ли Анатоль оставил Париж, и как понравился ему этот город.Анатоль весьма охотно отвечал француженке и, улыбаясь, глядя на нее,разговаривал с нею про ее отечество. Увидав хорошенькую Bourienne, Анатольрешил, что и здесь, в Лысых Горах, будет нескучно. «Очень недурна! — думал он,оглядывая ее, — очень недурна эта demoiselle de compagn. [компаньонка. ]Надеюсь, что она возьмет ее с собой, когда выйдет за меня, — подумал он, — lapetite est gentille». [малютка — мила. ]

Старый князь неторопливо одевался в кабинете,хмурясь и обдумывая то, что ему делать. Приезд этих гостей сердил его. «Что мнекнязь Василий и его сынок? Князь Василий хвастунишка, пустой, ну и сын хорошдолжен быть», ворчал он про себя. Его сердило то, что приезд этих гостейподнимал в его душе нерешенный, постоянно заглушаемый вопрос, — вопрос, насчеткоторого старый князь всегда сам себя обманывал. Вопрос состоял в том, решитсяли он когда-либо расстаться с княжной Марьей и отдать ее мужу. Князь никогдапрямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы посправедливости, а справедливость противоречила больше чем чувству, а всейвозможности его жизни. Жизнь без княжны Марьи князю Николаю Андреевичу,несмотря на то, что он, казалось, мало дорожил ею, была немыслима. «И к чему ейвыходить замуж? — думал он, — наверно, быть несчастной. Вон Лиза за Андреем(лучше мужа теперь, кажется, трудно найти), а разве она довольна своей судьбой?И кто ее возьмет из любви? Дурна, неловка. Возьмут за связи, за богатство. Иразве не живут в девках? Еще счастливее!» Так думал, одеваясь, князь НиколайАндреевич, а вместе с тем всё откладываемый вопрос требовал немедленногорешения. Князь Василий привез своего сына, очевидно, с намерением сделатьпредложение и, вероятно, нынче или завтра потребует прямого ответа. Имя,положение в свете приличное. «Что ж, я не прочь, — говорил сам себе князь, — нопусть он будет стоить ее. Вот это-то мы и посмотрим».

— Это-то мы и посмотрим, — проговорил онвслух. — Это-то мы и посмотрим.