— Мне очень жаль, что ты так думаешь, — сказалаКэрол. — Но меня такая перспектива вполне устраивает.

— Это сейчас она тебя устраивает. Подумай лучше, как тыбудешь чувствовать себя через десять или пятнадцать лет, когда останешьсясовершенно одна. Боюсь, тогда ты пожалеешь, что не прожила эти годы с Мэтью. Неисключено, что к этому времени его жизнь уже оборвется, и ты будешь казнитьсебя за то, что упустила свой шанс хоть несколько лет прожить с человеком,которого любила на протяжении двух с лишним десятилетий. Чувства, которые выпитаете друг к другу, уже прошли проверку временем и разлукой. В прошлом васобоих постигло разочарование, но ваша любовь жива. Почему бы тебе не воспользоватьсявозможностью снова обрести то, о чем ты столько времени мечтала? Ты полна сил,красива и можешь еще какое-то время сниматься, но что будет с тобой потом,когда молодость и красота уйдут безвозвратно? Ты останешься одна, и твоя жизньбудет казаться тебе пустой и бессмысленной, и я не хочу, чтобы это случилось стобой! — с горячностью воскликнула Стиви. Она и не заметила, какпроизнесла целую речь.

— И что ты предлагаешь? — усмехнуласьКэрол. — Бросить все ради него? Перестать быть собой? Уйти из кино,забросить работу, которую я делаю для ЮНИСЕФ, и сидеть дома, держа его за руку?Нет, не об этом я думала. Я — вполне самостоятельная личность, меня знают иуважают, я дорожу своими убеждениями, своими принципами. Отступить от них —значит предать себя.

— Разве нельзя следовать своим принципам и при этомбыть счастливой? — сказала Стиви, пожимая плечами. — И почему, чтобыбыть собой, обязательно нужно строить из себя Жанну д'Арк и принимать обетбезбрачия? — Ей больно было думать, что отныне жизнь Кэрол будет состоятьтолько из благотворительности, редких ролей в кино и встреч с детьми попраздникам. Такая женщина, как она, заслуживала того, чтобы любить и бытьлюбимой, чувствовать себя счастливой и не оставаться одной даже в старости,которая не за горами.

— Возможно, я так и поступлю, — отозвалась Кэрол.Разговор задел ее за живое, на что Стиви и надеялась с самого начала. И все жени до сердца, ни до здравого смысла Кэрол ей достучаться не удалось.Разочарованные и обиженные друг на друга, обе женщины замолчали и дружнопотянулись к газетам. Подобные размолвки были для них редкостью, а сегодня онине разговаривали друг с другом довольно долго. Только приход врача из больницы,которая должна была осмотреть Кэрол, несколько разрядил обстановку.

Врач осталась довольна состоянием своей пациентки. Онаодобрила долгие пешие прогулки Кэрол. Кэрол заметно окрепла физически, памятьпрактически восстановилась. Доктор считала, что никаких медицинскихпротивопоказаний к авиаперелету у Кэрол нет.

Она, впрочем, собиралась зайти к Кэрол через несколько дней,чтобы убедиться, что все в порядке.

Проводив доктора, Стиви заказала ланч для Кэрол, а самаотправилась к себе в номер. Она была расстроена тем, что Кэрол упорствовала иничего не желала слушать. Стиви была уверена, что ее подруга совершает ошибку.Настоящая любовь, считала она, встречается слишком редко, чтобы от нее можнобыло отмахнуться, как от какого-то пустяка, который осложняет тебе жизнь, ноКэрол бежала от любви только потому, что боялась снова испытать боль.

А Кэрол в своем номере загрустила в одиночестве. Стивиоставила ее, сославшись на головную боль, но Кэрол понимала, что это лишьпредлог. Она не стала, однако, докапываться до истинной причины. Покончив сланчем, она решила позвонить Мэтью в адвокатскую контору, хотя в это время онмог уйти на обед.

Ей повезло, Мэтью был на месте — он перекусывал в своемкабинете. Настроение у него было отвратительным, с самого утра он ни с того нис сего накричал на секретаршу, а потом едва не разругался с одним клиентом.Секретарша дрожащим от волнения голосом сообщила ему о звонке Кэрол, и Мэтью,вопреки ее ожиданиям, велел немедленно его соединить.

Кэрол сразу поняла, что Мэтью не в духе.

— Ты очень на меня сердишься? — осторожно спросилаона.

— Я вовсе не сержусь, — ответил он. — Если яи должен на кого-то сердиться, так только на себя. Хотя, честно говоря, я оченьнадеюсь, что ты передумаешь. Мое предложение остается в силе… — «И будетоставаться, пока я жив», — хотел добавить Мэтью, но не решился. Впрочем,Кэрол и так это знала.

— Я не передумала, — ответила Кэрол. — И врядли передумаю. Сегодня мы со Стиви разговаривали об этом, и она сказала, что летчерез десять-пятнадцать я, возможно, буду считать иначе, но пока…

— Столько мне не прожить, — невесело сказал Мэтью,и у Кэрол сжалось сердце.

— Ты уж постарайся, — заботливо сказалаона. — Ведь ты сказал, что твое предложение остается в силе… Я хотела быуточнить — надолго ли?

— Надолго… Ты играешь со мной, Кэрол? — спросилМэтью после небольшой паузы. Он знал, что заслуживает этого — заслуживаетвсего, что она только сочтет нужным сказать или сделать. После того как онпредал ее, Кэрол имела полное право вычеркнуть его из своей жизни.

— Я не играю с тобой, Мэтью. Просто я пытаюсьразобраться в себе. Я люблю тебя, но менять свою жизнь не стану. Во что я могупревратиться, если не стану себя уважать? Моя независимость, моясамостоятельность — вот то, что у меня есть.

— Ты всегда была такой и всегда поступала согласносвоим принципам. Поэтому ты и ушла. Ты осталась бы со мной, будь в тебе чутьменьше самоуважения, но ты ничем не захотела поступиться. И, наверное, именноза это я тебя люблю…

И для него, и для нее это была ловушка, заколдованный круг,из которого они не могли вырваться. Пятнадцать лет назад в эту ловушку угодилМэтью, а сейчас — Кэрол. И опять они оказывались в ситуации, когда любой выборстановился проигрышным либо для одного, либо для другого, а скорее — для обоих.

— Поужинаешь со мной сегодня? — неожиданноспросила Кэрол.

— Мне бы этого хотелось, — признался Мэтью, соблегчением вздыхая. Он боялся, что Кэрол не захочет увидеться с ним доотъезда.

— Тогда в «Вольтере», — предложила она. В этомресторане они когда-то любили бывать. — В девять часов тебя устроит?

— Вполне. Заехать за тобой в отель?

— Давай лучше встретимся на месте, — ответилаКэрол, и Мэтью отметил про себя, что нынешняя Кэрол более самостоятельна инезависима, чем прежняя. Но, как ни странно, это ему тоже нравилось. В Кэрол небыло ничего, что вызывало бы в нем неодобрение или отторжение.

— Только у меня будет одно условие, — добавилаона.

— Какое же? — удивился Мэтью.

— Ты больше не будешь предлагать мне выйти за тебязамуж.

— Сегодня не буду, — согласился он. — Но я немогу обещать, что не буду делать этого в будущем.

— Что ж, пусть будет так, — сказала Кэрол, и Мэтьюсразу приободрился. Ее слова позволяли ему надеяться, что когда-нибудь —скажем, когда Кэрол полностью оправится от болезни или когда она закончитписать свою книгу, — он сумеет ее уговорить. Ждать Мэтью умел — он ждалпятнадцать лет и мог подождать еще. Что бы Кэрол ни говорила, отказываться отсвоих намерений он не собирался.