– Пожалуйста, – добавил я.

Она сложила руки на коленях.

– Я стараюсь об этом не думать.

– Миссис Йейтс?..

Старушка кивнула.

– Пожалуй, это поможет, – произнесла она, но прошла целая минута, прежде чем она заговорила опять.

– Мы поссорились, – наконец донеслись до меня ее слова. – Это может показаться вам вполне обычным делом, но мы ссорились не так, как обычно ссорятся матери со своими дочерями. Она знала, как причинить мне боль, еще в самом раннем возрасте, знала, куда воткнуть нож и как провернуть его. Сказать по чести, полагаю, я тоже ее обижала, но она отказывалась подчиняться правилам. А это были хорошие правила, – быстро добавила она. – Честные правила. Необходимые. – Покачала головой. – Я всегда знала, что такая ее жизнь рано или поздно обернется великим несчастьем. Просто не думала, что это несчастье найдет ее такой молодой.

– Какого рода несчастье?

– Она к тому моменту уже окончательно запуталась. Моталась по всему округу, словно какая-то древняя жрица. Спорила со мной о смысле Господа. Курила траву и бог знает что еще. Клянусь вам, это вполне достаточно для матери, чтобы оплакивать душу дочери.

Старушка подлила себе еще шерри, отпила большой глоток.

– Ей был двадцать один год, когда появился ребенок. У незамужней и упорствующей во грехе. Живущей в палатке в лесу. С моей родной внучкой! – Она покачала головой. – Я бы такого не допустила. Просто не смогла бы такого допустить!

Я выжидал, уже более или менее понимая, чем закончится эта история.

Миссис Йейтс выпрямилась в кресле.

– Я говорила с ней, конечно же. Пыталась заставить ее осознать, какую страшную ошибку совершила она на своем жизненном пути. Приглашала ее обратно в дом, говорила, что буду помогать ей должным образом растить малышку. Но она ничего не слушала. Говорила, что построит домик, но лишь обманывала себя. У нее не было денег, никаких средств к существованию. – Старая дама отпила шерри и шмыгнула носом. – Я пыталась привлечь власти…

Она не договорила. Я уже собирался подтолкнуть ее, когда миссис Йейтс опять заговорила, во весь голос:

– Она сбежала! С моей внучкой. В Калифорнию, как я слышала, в поисках единомышленников. Таких же ненормальных, если вы хотите знать мое мнение. Знахарей, безбожников и наркоманов. – Старушка кивнула собственным мыслям. – Ну что ж, позвольте мне сказать вам… – Кивнула еще раз, повторила: – Позвольте мне сказать вам…

– В Калифорнию?

Она допила шерри.

– Сара была под балдой, когда слетела с дороги. Вся обкуренная, с ребенком в машине. Она больше не могла ходить своими ногами. А я так никогда и не увидела дитя. Моя внучка погибла где-то там, в Калифорнии, мистер Чейз. А дочь вернулась калекой. Я так и не простила ее, и с тех пор мы не общались.

Миссис Йейтс резко поднялась, утирая глаза.

– А теперь как насчет поесть?

Шурша платьем, устремилась в кухню, где встала, опершись обеими руками о полированный гранит и понурив голову. Не двигаясь. Не открывая глаз. Я понял, что еда так и не будет приготовлена.

Встал, поставил фотографию обратно на полку. Наклонил ее так, чтобы поймать тот свет, что имелся в комнате.

Вот оно.

Теперь все встало на свои места.

Я приложил палец к фотографии юной Сары, провел по линии ее яркой улыбки и наконец понял, почему она сразу показалась мне такой знакомой.

Это была вылитая Грейс.

* * *

Пронзив сумрак знакомой лесополосы, я вырвался на ярко освещенный участок пустой дороги. Не сбавляя хода, пронесся мимо автобуса Кена Миллера. Когда резко затормозил перед крыльцом домика Сары Йейтс, над моей машиной повисло облако красной пыли. В два быстрых шага пересек крыльцо и забарабанил в дверь. Нет ответа. Но фургон был здесь, а каноэ – у мостков. Громко постучал еще раз и наконец услышал внутри какую-то возню, сменившуюся приглушенным шарканьем шагов.

Дверь открыл Кен Миллер.

С полотенцем вокруг пояса. Волосы у него на груди покрывали бисеринки пота, горячий румянец выступил на лице.

– Какого черта тебе здесь надо? – вопросил он.

Просторную комнату у него за спиной наполняли тени. Дверь в спальню была приоткрыта.

– Я хочу поговорить с Сарой, – сказал я.

– Ей нездоровится.

И тут изнутри голос Сары:

– Кто там, Кен?

Он крикнул через плечо:

– Это Адам Чейз, весь такой распаленный и чем-то сильно обеспокоенный!

– Попроси его подождать минутку, а потом приходи и помоги мне.

– Сара… – В голосе Кена звучало явное неудовольствие.

– Не заставляй меня повторять! – крикнула она.

Миллер перевел на меня убийственный взгляд.

– До чего вы меня все достали… – произнес он, а потом указал на ряд стульев на крыльце. – Обожди вон там.

Через пять минут дверь опять открылась. Кен протолкался мимо меня, не поднимая взгляда. Джинсы не застегнуты, шнурки развязаны. Он вышел, ни разу не обернувшись назад. Через несколько секунд на крыльцо выкатилась Сара в инвалидной коляске.

Слова ее прозвучали как нечто само собой разумеющееся.

– Ну какой мужчина любит, чтобы его прерывали в самый ответственный момент? – На ней были фланелевый халат и домашние тапочки; волосы на затылке по-прежнему мокры от пота. – Такова уж природа этого зверя.

Сара остановила коляску и поставила ее на тормоза.

– Так вы с Кеном?.. – начал я.

Она пожала плечами.

– Бывает при случае.

Я так и шарил взглядом по ее лицу, выискивая намеки на Грейс и лишь удивляясь, как это я ухитрился их раньше не заметить. У обеих – один и тот же округлый тип лица, сужающегося книзу, тот же рот. Глаза, правда, разного цвета, но одинакового рисунка. Сара, конечно, гораздо старше, лицо у нее более полное, а волосы совсем седые…

– Ну ладно, выкладывай, – приказала она. – Ты здесь явно не без причины.

– Я виделся сегодня с вашей матерью.

– Очень мило с твоей стороны.

– Она показала мне вашу фотографию в молодости.

– И что?

– Вы выглядите там в точности как Грейс Шеперд. И сейчас во многом тоже.

– А-а… – Больше Сара ничего не сказала.

– Как это все понимать?

– Я целых двадцать лет ждала, когда же кто-нибудь обратит внимание. Ты первый. Впрочем, ничего удивительного. Я вижу не так много людей.

– Вы – ее мать.

– Я уже двадцать лет как не ее мать.

– Ваш ребенок ведь не погиб где-то в Калифорнии, так?