Я поставила телефон на стол и составила два стула вместе, чтобы мы вдвоем попадали в камеру.

— Это мой сын. Он очень хорошо знает математику.

Глаза у Димы были огромные и пустые. Математики в них не было точно. Как и радости.

— Ты главное не волнуйся, мы никуда не спешим. Сейчас вообще на море полетим. Ты летал когда-нибудь на самолете? — задала я бесполезный вопрос.

Ответ он подтвердил отрицательным мотанием головы.

— Тебе понравится на море. Это Леша, — указала я пальцем на появившуюся на экране телефона картинку.

Алекс на секунду задумался, потом сообразил, что его так зовут.

— Это Дима. Я оставлю вас вдвоем. Вы можете просто поболтать.

Я, правда, сфотографировала тетрадь и заранее отправила снимок “учителю”. Ну а кто знает — может, что дельное скажет. Во всяком случае выведет ребенка из-под огня и из комнаты.

Катя ждала меня на том же ровном месте, на диване.

— Не надо на ребенка давить, — сказала я тихо. — Его образование теперь моя забота. У меня есть опыт с домашним обучением.

— У вас со всем есть опыт, как посмотрю.

— Не было бы опыта, я не взяла бы этих детей. Я взяла их не потому, что у меня нет своих, а именно потому, что свои были, и я представляю, что такое, когда у ребенка нет шанса вырасти нормальным человеком.

— Вам кажется, что все так просто? — спросила Катя с вызовом.

— Я не понимаю, чего вы хотите? Какой реакции ждете от меня? Вы убедили моего мужа взять детей. Сделали то, что у меня долго не получалось. А теперь льете на меня негатив.

— Это не так.

— Тогда что не так? Вы видели наши доходы, вы видите, что мы взрослые разумные люди. Порадуйтесь, что сумели пристроить своих воспитанников так быстро и так легко.

— Откуда у вас это слово — пристроить? — скривилась дама.

— Извините, если вам слышится иная коннотация. Я ничего плохого не подразумевала. Кстати, у вас ключ от квартиры есть?

— Есть. Я не забуду его вернуть.

— Отлично!

Да, пока все шло отлично.

— У вас есть, что сказать мне про детей, кроме ночных страхов Дианы? — присела я в кресло и краем глаза наблюдала, как Диана бесцельно переставляет кубики и не обращает на меня внимания. — У нее аутизма нет?

— А если есть, вы от нее откажетесь? — снова заговорила дама с вызовом, или мне уже во всей казенщине вызов мерещится.

— Если он есть, то это должно быть прописано в документах, — ответила как можно спокойнее.

— Такого диагноза у нее нет. Вы вообще документы на ребенка в руках держали?

— Нет. Все делал мой муж. И мне не важны документы. Я смотрю на ребенка…

— И не понимаете, что вечно пьяной матери было не до дочери? Диана научилась вести себя так, чтобы ее не замечали.

— Хорошо, если это всего лишь психологическая защита… Она хорошо говорит?

— Нет. Кто с ней говорил? Кто ей книжки читал? Она повторяет словосочетания из переводных мультиков.

— Хорошо…

— Ничего хорошего! — возмутилась дама.

— Хорошо — в плане, учту… Хорошо, что вообще говорит. Мне важно получить на руки ее медкарту, чтобы она смогла пройти полное обследование в Израиле.

— Вы не доверяете нашей медицине?

— Муж не доверяет. Он лечится только в Израиле, и там у нас свои врачи. Пожалуйста, не пытайтесь меня подколоть. Я ведь тоже могу на вас пожаловаться. У вас какой договор с моим мужем? Я могу вас отпустить хоть сейчас. И если бы вы мне дали координаты человека, который может организовать для меня сбор всех медицинских документов, я была бы вам бесконечно благодарна.

Мы распрощались до того, как я отпустила Алекса спать. Спросила Диму, что они делали? Получила простой ответ — ничего. Отлично, именно это и было мне нужно. Предложила пойти погулять. Он кивнул. И я впервые вошла в комнату, которую превратили в детскую. Здесь был диван, на котором спала Катя, а для детей купили раскладушки. Хорошие, мягкие, но… Раскладушки. Я не стала заострять внимание Димы на его временной кровати — раскрыла шкаф и начала смотреть, что в нем есть. Ну, почти все, что было куплено мной.

— Давай мы сейчас не гулять пойдем, а купим тебе летнюю одежду, мы же на море летим. Тебе и Диане. Она умеет сама одеваться?

— Да.

Но я ей все же помогла, потом нашла адрес детского магазина и задалась вопросом, лучше вызвать такси или пройти три остановки пешком?

— Диана может ходить далеко?

Дима пожал плечами, и я вызвала такси, упомянув про необходимость автокресла. Затем попыталась вспомнить, видела ли кресло в машине Андрея? Не вспомнила. Назад не смотрела. Даже не подумала про это.

В магазине дети вели себя ниже травы, тише воды, как и продавщица, которая разводила руками и не знала, где мы можем найти хоть что-то летнее.

— Не переживайте, купим на месте.

А сейчас я взяла детям по новой кепке, они даже не были в уцененке. И сандалики Диане от местной обувной фабрики. Они показались мне довольно качественными.

— Мы долго у вас жить будем? — спросил Дима, когда мы зашли в продуктовый магазин за чем-нибудь вкусненьким.

— Пока вас мама не заберет, — ответила я, хотя не была уверена в правильности такого ответа, но ведь так им сказали в детском доме.

Дима держал сестру за руку очень крепко. Один раз даже завязал ей шнурки. Я тут же вспомнила, как долго покупала Алексу кроссовки на липучках…

— Что ты любишь есть? — спросила в отделе круп и макаронных изделий.

— Мне без разницы…

Это означало — на все будет кивать. Я побоялась предложить картошку, вспомнив, что они ели только картошку, когда мать ушла в запой.

Мне тоже захотелось в него уйти, хотя бы на вечер. Но я побоялась при старшем ребенке доставать алкоголь. Андрей сдержал обещание — к ужину не явился. У нас на ужин были макароны с сыром. Ну чем не ужин? И чай с пряниками. Пряники — вот, что ассоциировалось у меня с детством. Пряники, вот по чему я скучала в эмиграции. Один раз даже пекла их сама, потому что пряники из магазинов русских продуктов все равно имели совершенно другой вкус. Я была счастлива жевать настоящий пряник. Шоколадный. И не я одна. Диана по-прежнему молчала, но уже не смотрела мимо меня. Мы по дороге купили детские журналы и раскраски с мелками. Так что вечер не убили, а провели с толком. Я даже