так чего я распереживалась по поводу отъезда Сунила и побежала менять обратный билет? Нет, нет, не из-за тоски, а из желания поскорее разобраться с бренными делами и вернуться в обычную жизнь с утренними пробками, тремя чашками кофе, выпитыми до полудня, с пончиками по пятницам и корпоративными обедами по средам…

Это так — мечты о былом комфорте. Неизвестно, как устроен офисный быт у Заки. Узнаю, если он снова не кинет меня с контрактом в последний момент. Так что сократить отпуск — хорошая идея. На пенсии совершу мировое турне, сейчас я еще довольно спесивая рабочая лошадь.

И все же лошадь решила, что понедельник — день тяжелый, а вторник все же потворник, и поменяла билеты на утро вторника. Второй самолет вылетал из Хельсинки после обеда, так что в аэропорту “Пулково” я оказалась уже в темноте. Зато в голове были одни лишь светлые мысли. Не осталось никаких темных пятен в прошлом, которые можно было б отбелить с помощью отбеливателя. Андрей и не покупал белое пальто, остался серой лошадкой — конем. Хорошо бы не Троянским.

Я наконец заглянула в паспорт и вызвала такси на адрес новой прописки. Андрея о приезде я не предупредила. Такая вот зараза. Он вообще не подозревает, что никакого съемного жилья в Питере у меня больше нет. Ключа от его квартиры, впрочем, тоже. Так что же? Подожду его с работы на лестнице — как в старые добрые времена нашей юности. Притащится с бабой — так это только мне на руку. Не расстроюсь, даже порадуюсь, что еще один мужик с возу, кобыле легче.

Чемодан легкий — никаких гостинцев из Австрии я не привезла, даже знаменитого шоколада в ликом Амадеуса и чашки с лицом великого Моцарта, потому что… Потому что совсем не уверена, что задержусь здесь на чашечку чая. Я взяла сэндвич в кафе аэропорта и не чувствовала голода. От предвкушения свидания тоже не сводило живот. Я, кажется, нашла баланс между телом и духом без всякой йоги. Разлуки лечат — точно, от всякого рода зависимости.

Я не позвонила в домофон — охранник сыграл на опережение. Поблагодарив, я прошла к лифту. Меня не остановили вопросом, к кому я намылилась, и я не особо этому удивилась — все же у хороших вахтеров прекрасная память на лица. Я могла примелькаться или просто попала на их камеры наблюдения вместе с известным жильцом.

Теперь точно придется сидеть на лестнице в позе Ждуна — свитер длинный, ничего себе не отморожу, так что мучиться зудом в тайном месте точно не придется. И все же решила на удачу позвонить в дверной звонок. Удача не заставила себя ждать, спросила женским голосом, кто там? “Кто-тама” в первую секунду опешила, хотя готовилась найти тут женщину, но во вторую сообразила, что баба, придя в гости, не станет бежать впереди паровоза открыть дверь — предложит сделать это хозяину.

Еще нет восьми часов, рабочий день у Андрея мог уже закончиться, только вечерние пробки никто не отменял — даже я успела в них постоять. А вот домработница могла еще работать — не поверю, что Андрей сам пылесосит. Это всегда в нашей семье было наказанием, и уборку мы делили пополам, как в знаменитом мультике сосиску — кто быстрее, тот больше и успел переделать домашних дел. И самым быстрым оказывалась всегда я, потому что уставала указывать Андрею, что и как надо сделать.

— Это жена Андрея. Откройте, пожалуйста. Я с самолета без ключей, — произнесла я после небольшой паузы, за которую Андрей легко бы успел дойти до двери узнать, в чем дело.

Но даже если это его “дамочка”, то наличие жены, как помню, Лебедев ни от кого не скрывает и даже гордится своим семейным положением.

— Секунду.

Я ошиблась. Кажется, во всем. Женщина оказалась моей ровестницей или даже старше и не выглядела любовницей состоятельного мужчины. Как, впрочем, и уборщицей — не та одежда на ней.

— Андрей Викторович не сказал, что вы приезжаете сегодня, — извинилась она, отступая от двери.

— Он не в курсе, что я поменяла билет.

— А… Вы в курсе, как меня зовут?

Я мотнула головой и поставила чемоданчик к стене, повесила на ручку сумочку и развязала пояс на плаще.

— Екатерина Алексеевна, но можно просто Катя. Я привыкла. Детям довольно сложно запоминать имя-отчество, так что я спокойно отношусь к обращению тетя Катя.

Я не спросила ее про тетю, не успела. Вернее, я все поняла. Или не все, а часть… Когда увидела Диму в дверном проеме салона. У меня хорошая память на лица, даже на фотографии.

— А где Диана? — спросила я осторожно.

— Спит, — ответили мне оба в унисон.

— А… — теперь протянула уже я.

И потянулась к пуговицам плаща. В дома жарко. Слишком. Хоть жареным пока не пахнет. Но “коником” Андрей походил, как мультяшная Маша в партии с медведем и пандой.

Я все же сумела справиться с пуговицами, не вырвав ни одну с мясом, и повесила плащ на вешалку, на которой вдруг занятыми оказались все крючки — я взяла последний свободный, пусть Андрей теперь решает, чью карту будет бить. У меня на руках козырной туз — паспорт другой страны, в которой нет всего этого кошмара.

— Катя, можно вас на минуту?

Я бодрым шагом хозяйки прошла в кухню, где сразу заметила в раковине грязную посуду. Понятное дело, ни эта дамочка, ни бедные дети не приучены пользоваться посудомойкой, в которую все тарелки загружаются, едва покинув стол. Я дождалась ее у окна, убедилась, что коридор пуст, и посмотрела даме прямо в лицо.

— Признаться, не думала, что все произойдет так быстро. Я не ожидала увидеть вас всех у себя дома. Вы, простите, кто будете? Няня?

Я не боялась выглядеть дурой. Я имела полное право ей быть.

— Извините, но я думала, у меня есть неделя-другая в запасе, чтобы подготовиться, — не закрыла я рот, поняв, что эта Катя открывать свой пока не собирается.

Я ее озадачила? Сказала лишнее? Лишнее тут сделал мой фейковый муженек. Браво, Лебедев! Нашла, кому доверять… Ума нет, вот и живи с этим. Браво, Мариночка, браво!

— Я не няня, — кажется, обиделась моя гостья.

Ну да, моя — квартира-то моя по закону. Тоже моя — будет точнее.

— Я из опеки.

— И?

— Что вы не понимаете? — повысила она голос всего на один тон.

Говорили мы полушепотом, чтобы нас не услышал из соседней комнаты мальчик Дима.

— Я не понимаю, на каких условиях