тормозились из-за противоречий с союзным законодательством и необходимости согласовывать свои действия с союзными республиками. К тому же, в его отсутствие в правительстве Силаева разгорался один скандал за другим. В тылу у него начали собираться первые тучи будущего шторма, решающей схватки за власть недавних соратников-победителей.

Уже 20 сентября Верховный Совет принял постановление «О социально-экономическом положении РСФСР», в котором, обратив внимание на начавшуюся приватизацию с превращением министерств в концерны, признал работу правительства неудовлетворительной, потребовал изменить его состав и представить к 1 декабря программу стабилизации экономики и перехода к рыночным отношениям.

В последующие месяцы отмежевание Верховного Совета и съезда от правительства, а потом и от президента становилось все более заметным. Его выразителем стал возглавивший парламент Хасбулатов, после назначения Гайдара сделавший своим фирменным политическим стилем высокомерное хамство и сравнение оппонентов с представителями фауны. А Бурбулиса и Шахрая он для начала охарактеризовал «ребятишками, просто не созревшими для политической деятельности».

Из дневника:

28 октября 1991 г. С утра — на Съезде н. д. РСФСР… Ельцин с обращением к народу и съезду: реформы по нашему перечню[174] (бездефицитный бюджет, свободные цены, частная собственность на землю, таможни, свой рубль). Сенсация: Б. Н. сам возглавит правительство. Потребовал особых полномочий.

Прорыв к подлинным реформам начался с этого выступления Ельцина. Оно дало ответы на многие вопросы. Россия начинает движение. Движение на Запад, движение самостоятельное (без Союза и других республик), движение во главе с правительством, в котором за экономическую реформу будет отвечать вчера еще малоизвестный Гайдар, а возглавит правительство… Ельцин! Помню свое изумление и восхищение. Мы все приучены советскими годами, что лидер старается подстраховаться, подставить кого-нибудь «громоотводом», спрятаться за коллективную ответственность коллегиального органа. Да что далеко за примерами ходить — ГКЧП «возглавил» трясущийся от страха и пьянки Янаев, хотя всем было ясно, кто на самом деле организатора заговора. И тут Ельцин, отринув осторожность и осмотрительность, выходит и говорит: «Весь спрос с меня».

Съезд уступил и в тот же день предоставил Ельцину на год особые полномочия для проведения экономической реформы. Главным из них стал фактический переход к половинчатому «декретному праву»: президенту предоставили полномочия регулировать хозяйственно-экономическую жизнь страны и монтировать органы исполнительной власти по своему усмотрению. Правда, за Верховным Советом остались эффективные рычаги блокирования тех указов, которые посчитают противоречащими действующему законодательству.

Выходя с заседания, мы не скрывали восхищенного уважения. Бурбулис, как человек, слывший «серым кардиналом», которому приписывали разработку общей политической линии Ельцина, получил все причитающиеся случаю комплименты. Даже самые упертые противники не могли не признать: «Это сильно!»

Глядя на Хасбулатова, заметил, что он тоже по-своему рад такому развитию событий, поскольку понимает: масштаб проблем, которые обрушатся на Ельцина, тот явно недооценивает, они похоронят под собой правительство и президента, и тогда власть свалится в руки Верховного Совета и его председателя.

Конец года ушел у правительства на подготовку колоссальной нормативной базы начинающейся реформы и окончание СССР.

Из дневника:

8 декабря 1991 г. Сенсация — Ельцин+Кравчук+Шушкевич закрестили Союзный договор и провозгласили «Славянскую унию», пригласив к ней других.

10 декабря. Получен текст Беловежского соглашения. Помарка — ссылка на общность народов с намеком на славянский характер содружества. Двусмысленность ситуации усугубляет обещание Горбачёва начать борьбу — близится завершение трагедии великого реформатора-разрушителя.

25 декабря. Горбачёв объявил о «прекращении деятельности на посту Президента СССР». Великий деятель — мастер компромиссов и непринятия решений уходит. Мир ему! Мы все — «дети гнезда Горбачёва».

Хорошо помню чувство облегчения, которое испытал, узнав о Беловежском соглашении. Наконец-то кончается неопределенность, парализующая работу всего государственного механизма. Завершен громадный ужасный эксперимент над своим народом, и открыта новая, пугающая и манящая эпоха.

Тут к месту будет сказать о паре ошибочных и даже вредных суждений.

Первое: нет-нет да и слышишь о поражении СССР (а то и пуще — советского народа) в холодной войне. Но никогда в послевоенной истории отношение нашего народа к Западу не было таким добрым как в 1989–1992 гг. Так побежденные к победителю не относятся! Проиграл коммунизм, проиграл партаппарат КПСС, но наш народ (в том числе многие рядовые и не вполне рядовые коммунисты) одержал победу в борьбе с тоталитарным режимом. И в этой борьбе Запад был нашим союзником, и народ его воспринимал как союзника.

Второе: 17 марта 1991 года на референдуме народ СССР проголосовал за сохранение СССР, следовательно решение, принятое в Вискулях (партийной охотничьей усадьбе в Беловежской Пуще), где собрались делегации России, Украины и Белоруссии, в правовом отношении ничтожно. Забывают, что народ проголосовал за сохранение СССР при условии, что в стране (цитирую вопрос референдума) «будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека». ГКЧП, начав с попрания прав и свобод, нарушил условия референдума и убедил в том, что играть по этим правилам советско-партийный аппарат не будет. После этого итоги голосования уже не имели значения.

Что нас ждало впереди? Я был оптимистом.

Показательна сцена, случившаяся у нас дома под Новый год. Прилетел из Еревана мой друг Герман Рылов — на очередное собеседование в связи с намерением покинуть Армению и перебраться куда-нибудь на Запад. В Армении ему, как и большинству русских людей, в это время было трудно втройне. К разрушению экономики и всем тяготам, связанным с армяно-азербайджанским конфликтом и блокадой, добавлялся всплеск бытового национализма. Потом это быстро сошло на нет, но Герман решил, что ему, серьезному ученому, незачем испытывать судьбу, ставить на кон благополучие жены Виктории и сыновей Саши и Вадима.

Его хождение по посольствам было небезуспешным, и вот, уже с бумагами на руках, он стал уговаривать меня (напомню, заместителя директора Агентства федеральной безопасности РСФСР!) плюнуть на все и тоже подать документы на выезд. Жена его поддержала.

— Почему? — спросил я.

— Ты разве не видишь — скоро тут люди начнут помирать с голоду. Полки пустые.

— К концу января магазины будут полны товара. Вопрос только в том, чтобы были деньги, на что купить[175].

Мои слова вызвали взрыв горького смеха и комментарии в духе «оторвался от жизни», «не видишь, что происходит».

Стал объяснять, что пустые прилавки — всегда результат распределительной системы. Что при рыночном ценообразовании продукты есть всегда — вопрос в их доступности по цене, но в том-то и фокус, что это стимулирует работать и зарабатывать, в отличие от распределительной системы, в которой важно умение находить и доставать товары.

Не поверили. А зря.

Шок и трепет: начало нового экономического уклада

После того, как 2 января 1992 года были отпущены цены и разрешена свободная торговля, рынок стал наполняться товарами, почти недоступными из-за дороговизны — цены разом удвоились-утроились. Люди ругались, но не слишком сильно: шок от забытого за много лет вида прилавков с товарами (!) ощутимо компенсировал шок от ценников. Стало ясно: товары