Так я становлюсь Евгешей, только задним числом понимая, в какую авантюру вляпалась. Если я когда-либо представляла себе самого неподходящего ассистента, то Егор оказался ещё более неподходящим. Но он был живым, неглупым, не стеснялся задавать вопросы и прямо-таки горел любопытством и жаждой влиться в новую для себя сферу. После пары дней бесполезных интервью, на которые являлись кандидаты, глядящие в пол и говорящие так тихо, что мне несколько раз приходилось переспрашивать, такая непосредственность стала для меня глотком свежего воздуха.

К моменту прибытия Егорки в мой офис я на самом деле была в отчаянии. Я давно не проводила собеседований, и не заметила, как за последние несколько лет ситуация с соискателями изменилась… в худшую сторону. Подросло новое поколение кандидатов, готовых ухватиться за любую работу — вчерашние студенты или старшекурсники — и, так как я никогда не выставляла возрастной ценз, они хлынули ко мне организованной толпой.

Я очень старалась быть непредвзятой, не бурчать даже про себя «А вот в наше время», но эта новая, странная манера общения пугала и озадачивала меня. Юные двадцатилетние, стоящие на пороге взрослой жизни, выглядели уставшими старичками с явными проблемами в социализации. Ответы они выдавливали из себя с мучительными потугами, а узнав, что нужно будет принимать звонки или самим звонить на незнакомые номера, сразу же отказывались это делать едва ли не с ужасом в глазах. На мой вопрос — как они представляли себе работу ассистента, если их смущает обычный плановый созвон, вчерашние дети, выросшие в эпоху интернета, отвечали, что лучше делать это по электронной записи, а в идеале — создать приложение с автоматическим расписанием.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍На мой вопрос — зачем, в таком случае мне нужен живой ассистент, они только молчали — обиженно и как мне показалось, агрессивно. В их глазах я выглядела едва ли не врагом из замшелого поколения миллениалов, которые в допотопные нулевые совершали дикие поступки — принимали звонки без определителя номера и даже ходили друг к другу в гости без предупреждения.

Ещё одна категория — мамочки в декрете или сразу после него, наоборот, пылали жаждой общения и никак не могли наговориться. Я понимала их как никто — первые полгода после рождения Мики я сама чувствовала себя как на необитаемом острове, даж несмотря на то, что Ромка старался поддержать, как только мог — помогал с ночными кормлениями, готовил смеси и при первой возможности садил Микаэлу в кенгурушку и отправлялся гулять, чтобы я могла спокойно полежать в ванной. Но даже во время вечеринок у нас дома, которые он устраивал, чтобы я не чувствовала себя отделенной от жизни, невидимая стена постоянной ответственности разделяла меня и беспечно веселящийся народ. Потому что все вместе мы могли сидеть и травить байки до четырёх утра, потягивая кальянчик и заваривая глинтвейн. Но проснуться в шесть, достать бутылочки из стерилизатора, приготовить смесь, сменить памперс, почистить уши, срезать ногти и достать из морозилки игрушки-зубогрызки все равно надо было мне. Или, даже если это делал Ромка, лично убедиться, что все в порядке.

«Не парься, Женьк. Мы справимся!» — всегда говорил Ромка и, по сути, ни разу не подвёл. Но я все равно не могла оставаться в стороне. И хотела бы — но не могла. И вот эта странная несвобода, которую ты бы и хотел сбросить, но она уже проросла сквозь кожу, которая не даёт тебе так беспечно спать, развлекаться, забыть обо всем и просто наслаждаться моментом — она и проводит невидимую черту между тобой и остальными людьми, не обременёнными подобными обязательствами.

Поэтому я была очень лояльна к молодым мамочкам. Очень. Но та суета, которой они заполнили собой день интервью с ними, к вечеру начала выбивать меня из колеи. И уже на следующее утро я отказалась от всех кандидатур. Только за сутки мне несколько раз предложили подписаться на профили сетевых компаний, принять участие в розыгрышах и отметить аккаунты знакомых в соцсетях, я выслушала рассказы о первых зубках и просмотрела несколько фотогалерей розовощёких карапузов. Все это были мило, знакомо, навевало сладкую ностальгию, но совершенно сбивало меня с толку.

Поэтому Егорка, явившийся на третий день поисков, пусть и смущал меня своими блогерскими привычками, но не так сильно, как мамочки, громко агукающие по телефону в приёмной со своими малышами. Все равно, это временно. Наше сотрудничество — это эксперимент, для Егора — погружение во взрослую жизнь и серьёзные обязанности, для меня — возможность развеяться и отпустить ситуацию. Все равно, это только на месяц, пока Мика будет жить со мной.

А потом я научусь справляться или подам заявку в риелторскую контору, и пусть мне подберут самого серьёзного и опытного кандидата.

— Евгеша! Евгешечка Васильевна, я вам кофе принёс! А то вы смурная такая, как кадр из депрессивного фильма! Вот, держите! Сливки, Орео и вафельные трубочки! Ну? То, что надо? Я сам сладкое люблю, жесть просто, если какой-то затык по жизни — всегда беру себе вкусняшку, и жизнь налаживается!

О, какой знакомый подход… С удивлением поднимаю на него глаза — стоит, сияет от счастья, в рыжих волосах играют солнечные зайчики, и не могу не улыбнуться в ответ. В руках у Егора два макси-стакана из кофейни на первом этаже — пышная шапка взбитых сливок возвышается над краями вместе с торчащими из неё печеньками и вафельными трубочками.

— Егор. Ты принёс нам углеводную бомбу. Мы же сейчас взорвемся с тобой от такого количества сладкого.

— И ничего страшного, помрем — так счастливые! — новым, на этот раз бабушкиным голосом кряхтит Егорка, оставляя мой стаканчик на столе, а сам вольготно разваливается напротив, на диване для клиентов. — Ох, старость-не радость, молодость — гадость! — добавляет он, театрально вздыхая, и я громко смеюсь вместе с ним над этим импровизированным мини-представлением.

— По тебе подмостки плачут, знаешь это?

— Какие мостки? — на этот раз его удивление искренне-непритворное, и я в очередной раз вспоминаю, что для нынешних тинейджеров привычные для моего поколения слова звучат как анахронизм.

— Голливуд, Егорка. Какой актёр умирает в тебе! Не думал поступить по этому профилю? Ты сейчас где учишься? Выпускной класс? Колледж?

— Колледж, — небрежно посасывая трубочку, отвечает он. — Менеджер по туризму. Но я туда только на зачеты хожу и на сессию.

— И что, ставят?

— Кого? — он с удовольствием уплетает Орео, и я не могу не последовать его примеру. Ну и пусть в этом кофе половина дневной нормы калорий. Сладкое расслабляет, а мне в последнее время очень не хватает расслабленности.