наследуют женщины, и есть опасение, что араты в сопредельной стране женщину не послушают, даже пусть и весьма уважаемую. «Господин Востока» занят сейчас работой с курсантами, так что остался лишь один я, мне и ехать в Монголию, там местных нойонов пинать, чтобы они веселей заставляли аратов собирать шинели и полушубки для Красной армии. Мол, время сейчас сами знаете какое, враг стоит у Москвы, нам сейчас монгольское мясо и полушубки очень важны. Не считайте это ссылкой в глубокий тыл: вы должны наладить поставки продовольствия и обмундирования из Монголии, а самое главное — перестроить работу всей Восточно-Сибирской железной дороги, так как она на дополнительный прием грузов из Монголии у нас не рассчитана. Мы все время готовились к нападению японцев, и поэтому дорога настроена на то, чтобы пропускать повышенный грузопоток с запада на восток — к нашей границе. А вам нужно создать условия для усиления грузопотока с востока на запад; мы на вас очень надеемся. И еще — если нужно будет строить мосты, расширять полотно железной дороги, строить новые узловые станции, пострайтесь справиться имеющимися ресурсами, все мужчины у нас должны служить в армии, так что постарайтесь как-нибудь без мужчин справиться. Вот так я в середине ноября 1941 года вместо того, чтобы заниматься делом на фронте, был практически сослан в солнечную Монголию — баранов пинать да собирать овечью шерсть по кошарам. Так что даже рассказывать мне об этом неприятно. Правда за то, что Монголия в итоге собрала для Красной армии какое-то невообразимое количество шерсти, мяса и уже готовых полушубков, мне выдали очередную правительственную награду, но, на мой взгляд, это не считается. Люди на фронте кровь проливали, а я в тылу курдюки баранам крутил. Опять же, поймите правильно, люди там все хорошие — не саботажники или лоботрясы какие. Будь иначе, нам никогда бы не удалось собрать в Монголии столько мяса, шерсти и полушубков для нужд Красной армии. Однако при этом, еж — птица гордая, пока ее не пнешь, сама она не полетит. К примеру, едешь по железной дороге и видишь, что все вокруг заросло молодыми деревьями. А в той же Белоруссии, как нам известно, вот именно из такого молодого подлеска наши партизаны немцам хорошо жару дают. Так вы что, хотите чтобы под такому же подлеску к нашей дороге подкрались японские диверсанты? Подкрались и взорвали здесь все к чертовой матери?! Если за три дня вдоль всей дороги останутся подходы к путям и скрытые зоны для диверсантов — разговаривать мы с вами будем по всем законам военного времени. Я понятно все объясняю? Хорошо.

Едем по той же дороге через неделю. Деревьев нет, подходов для диверсантов нет ни одного, придорожная территория вычищена будто расческою. А то — и зубной щеткой. Внимание — вопрос: почему это нельзя было сделать сразу, почему я должен кого-то пинать, распекать и орать на всех дурным голосом? Отвечаю, потому что менталитет и дурные традиции. Еж — птица гордая, не пнешь — не полетит. Да только если много ежей пинать — у самого все сапоги будут в дырочку, а ноги исколоты. Так и живем. Дело изменилось лишь к лету 1942 года, когда поставки из Монголии наконец-то наладились, Восточно-Сибирская дорога во всех узких местах была нами расшита, а товаропоток раза в три увеличился.

В это время меня опять вызвали в Кремль, ознакомились с докладом и результатами, а потом предложили заняться другою работой. Сами знаете, лето было непростое, лето было тяжелое, немцы рвались на Кавказ и к самой Волге, а заводы, перевезенные тогда на восток, работали в те дни еще не на полную мощность. Нам нужно было вооружение, и часть его приходила в те дни по ленд-лизу, но что-то приходилось и покупать. А денег в казне в те дни не было. Ну, то есть, может быть, они и были, но их надо было беречь, и возникло желание для страны — заработать. Опять же, пока заводы не вышли на проектную мощность, можно было на них что-то подправить, закупить новые станки, пошукать на рынке определенные редкоземельные и тугоплавкие материалы, а для всего этого стране нужно было платить нашим иноземным союзникам золотом. С золотом в стране было плохо, зато хорошо было в соседнем Китае. Там тогда шла война местных националистов с коммунистами и всех вместе с японцами. Мы были в этих сражениях за коммунистов, но у тех денег не было, зато деньги были у вроде бы враждебного нам правительства Чан-Кайши. А «вроде бы» — потому что сам Чан-Кайши в свое время учился у нас, и жена у него была русская комсомолка. Однако до 1942-го идеалы марксизма для нас выглядели важней, и мы дружили с коммунистами Мао, а с чанкайшистами не общались. Впрочем, когда враг был близок к Волге, в Кремле стали подумывать о том, что случится, ежели немцы все же прорвутся вперед на Кавказе и перережут нам перевозки по Волге. Тогда у страны осталось бы только две линии сообщения — Кировская железная дорога на Мурманск, причем в сторону Ленинграда она уже была перерезана, и наша, Восточно-Сибирская линия. Поэтому было решено постепенно переходить на торговые отношения с чанкайшистским Китаем и начинать продавать ему боеприпасы с оружием в обмен на рис и на золото. Да, с точки зрения политической, такой кульбит выглядел неспортивно против коммунистов в Китае, так как ежу было ясно, что националисты пустят нашу стрелковку, и устарелые пушки против внутренних врагов, а не только против японцев, как они обещали, но деваться в том году им было некуда.

С другой стороны, существовал любопытный вопрос: как именно поставлять чанкайшистам оружие, ведь КВЖД шла по захваченной японцами Маньчжурии, а другой дороги в Китай в те годы не было. Тут вспомнили про события, которые привели к войне на реке Халхин-Гол. В свое время всех изумляло, что именно японцы забыли в этом краю средь пустыни, зачем они поперлись через этот медвежий угол Монголии. От пленных вдруг выяснилось, что в те дни японцы реально готовились к нападению на нашу страну, и для этого они проложили нитку железной дороги по китайскому Меньцзяну прямо к нашей границе. В зоне реки Халхин-Гол монгольская территория сильно выступает в Китай и близко подходит к этой самой железной дороге, а японцы хотели сохранить это строительство в тайне (они даже убивали китайских рабочих, чтобы те об этой тайной дороге никому не рассказывали), и поэтому