Невероятно возмущенная, Эванджелина выразила свой протест нечленораздельным шипением.

Лахлан был взбешен. Он не мог поверить, что Магнус преодолел его защиту. Несмотря на обвинение Эванджелины, Волшебные острова были хорошо защищены. Проклятому королю Крайнего Севера просто удалось перехитрить его, но такого больше не повторится.

Лахлан перевел взгляд с женщины, которая, стоя перед ним, невразумительно рычала, на направлявшихся к нему Эруина и Бэна.

Эванджелина не могла предъявить ему обвинения спокойным тоном, о нет, она практически выкрикнула их своим хриплым голосом, чтобы быть уверенной, что ее слышат не только Бэна и Эруин, но и все остальные присутствующие в зале фэй.

— Что это там с Искием? — спросил Бэна, вместе с братом подойдя к ним.

— По-видимому, Магнус похитил его. Я отправляюсь немедленно.

Лахлан перехватил взгляд, который Бэна тайком бросил брату. Братья ошибались, если полагали, что он не заметил их молчаливого обмена взглядами. С того момента, когда Эванджелина объявила, что эти два человека устроили против него заговор, он пристально следил за самыми приближенными советниками своего отца и должен был признать, во многом к своей досаде, что Эванджелина оказалась права: Бэна и Эруин что-то замышляли.

— Конечно, мой господин, нужно сразу же отправляться. Мы с братом проследим за государственными делами, пока ты…

— Нет! — рявкнула Эванджелина на двух мужчин. — Фэллин и ее сестры будут вести дела в Совете, пока его величество будет разбираться с Магнусом.

— Эванджелина, если не возражаешь, я сам буду говорить за себя.

Никогда еще ему так не хотелось задушить эту женщину, как в данный момент. Неужели она действительно считает, что он настолько глуп, чтобы оставить свое королевство в жадных руках Бэны и Эруина? Если судить по снисходительному выражению у нее в глазах, то да.

— Не можешь же ты думать…

— Минутку, извини нас.

Лахлан прервал Бэну на полуслове, заметив, что Эванджелина открыла рот, он схватил ее за руку и потянул в сторону, чтобы их никто не услышал.

— Что?

Упершись ладонями ему в грудь, она оттолкнула Лахлана.

Плененный ее фиалковыми глазами, он потерял ход мыслей и, действуя из инстинкта самосохранения, опустил руки по бокам и на шаг отступил от Эванджелины. Проклятая женщина сводила его с ума.

— Что-что? Ты обвиняешь меня в абсолютной тупости, делаешь мне выговор в присутствии моих подданных, потом стремишься научить, как мне вести дела, и у тебя еще хватает наглости спрашивать меня — что!

Он старался говорить тихо, но потерпел позорную неудачу.

— Ты так же хорошо, как и я, знаешь, что Фэллин и ее сестры — это лучший выбор, — объявила Эванджелина, выставив вперед подбородок.

— Вполне возможно, но существуют способы вести дела без добавления масла в огонь. Однако тебе не известны азы дипломатии, верно?

— Я могу быть такой же учтивой, как и особа рядом со мной.

— Ты почти так же учтива, как священник в церкви, полной грешников, — фыркнул Лахлан.

— Но ты собирался…

— Не тебе указывать мне, что делать. Мой дядя позволяет это тебе, но сейчас ты в моих владениях, а не в его.

— Пока ты будешь уговаривать Бэну и Эруина согласиться с твоими желаниями, я приглашу Фэллин и ее сестер, — раздраженно бросила Эванджелина.

Проклятие, у этой женщины отсутствует разум.

— Сейчас их здесь нет.

Лахлан провел рукой по лицу.

— А где они?

Эванджелина пристально посмотрела на него.

Чего ему меньше всего хотелось в данный момент, так это сказать ей, где они. Эванджелина и так уже считала, что он не способен управлять своим королевством; конечно, нельзя сказать, что ее мнение что-то значило, но она никогда его не изменит, если узнает, что Фэллин с сестрами у него дома в Льюисе. Ей станет известно — как это случалось и раньше, — что женщины обиделись на что-то, что он сказал или сделал. Правда, Лахлан не мог сразу вспомнить, что на сей раз было причиной их недовольства.

О да, теперь он вспомнил. Они вбили себе в головы, что нужно открыть школу для обучения женщин воинскому искусству, а он отказал им в просьбе. Если он уступит желанию трех сестер, мужчины взбунтуются и ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Лахлан представил себе, как три сестры в это самое время излагают свое дело Сирене.

— Значит, ты опять это сделал?

— О чем ты?

— О нет, невероятно. Меня не обманешь, я отправляюсь в Льюис.

Вызывающе тряхнув длинными иссиня-черными локонами, Эванджелина прошла мимо него.

Лахлан мрачно смотрел ей вслед, но когда она даже не оглянулась на маленькую волшебницу, всплеснул руками.

— Ты не можешь бросить ребенка! Мне слишком многое нужно сделать, чтобы приготовиться к дороге.

Эванджелина резко остановилась, наклонила голову и подняла плечи, словно делала глубокий вдох, а потом повернулась и пошла обратно к Авроре.

— Я ненадолго. Ты побудешь с королем Лахланом. А ты, — она указала на него пальцем, — не спускай с нее глаз. Ты уже умудрился проворонить волшебника, и мы не можем позволить себе лишиться еще одного.

Его подданные, следившие за их перебранкой, разинули рты от изумления, услышав ее упрек. Кровь прилила к лицу Лахлана. В энный раз с тех пор, как чертова женщина вошла в его тронный зал, выдержка изменила ему. Лахлан никогда не терял самообладания, и то, что Эванджелина оказалась способна вывести его из себя, только усилило его раздражение.

— Вернись, Эванджелина! — потребовал он и, в два шага догнав ее, остановил за локоть. — Знаешь, ты заходишь слишком далеко. — Он приблизил рот к ее уху, не желая, чтобы Аврора услышала, что он сказал. — Я не какая-то там нянька. Ты заберешь ребенка или в коттедж Иския, или во дворец моего дяди.

— Ты прекратишь хватать меня? — огрызнулась Эванджелина.

— Я не стал бы тебя хватать, если бы ты осталась и перестала делать из меня дурака в…

— Я? О нет, мой господин, ты прекрасно делаешь это сам.

Эванджелина попыталась освободиться, но Лахлан держал ее крепко.

— Это дело не имеет к тебе никакого отношения, и ты зря потратишь свое время.

Глядя на него, Эванджелина щелкнула пальцами, и огненный жар пронзил его руку. Лахлан отдернул руку, не в силах сдержать болезненный стон и подавить воспоминания, которые пробудила боль от ожога, — в Гластонбери Ламон получал безумное удовольствие, прикладывая раскаленный клинок к телу Лахлана.

— Никогда больше не делай этого мне!

Его голос был наполнен ледяным бешенством, и Эванджелина, едва не задохнувшись, отступила на шаг назад.