их жевать. Да с таким аппетитом, что я в съедобности принесённой мне ранее еды сомневаться начала. Всё-таки мясо и суп он с таким удовольствием не уплетал.

— Ом-ном-ном… — причмокивал в перерывах между жеванием, быстро поглощая плотную золотистую ткань.

Я аж подзависла на несколько мгновений. И глаза себе протёрла. Вдруг, мне мерещится?

Не мерещилось.

Шторы с завидным постоянством исчезали внутри прожорливого монстрика, который о моём существовании вовсе позабыл, угощаясь чужим имуществом.

Ох ты ж!

Я потом что скажу прислужницам, когда они придут?

— А ну прекрати! — опомнилась.

Или наоборот, в ещё больший шок впала. Не задумалась ведь над тем, насколько может быть опасно броситься к горгулёнышу, чтобы его от штор оторвать.

Хорошо, меня есть он не стал.

Но заново засопел, надув щёки, демонстрируя мне всю силу его обиды на такую жадную до сна и еды меня.

— И нечего на меня так смотреть, — укорила его, прежде чем усесться в кресло.

Справедливо рассудила, что если сразу кусать меня не стал, то и дальше не будет. Оставила его в своих руках. Он и не стал. Зубами в подлокотник вгрызся.

— Да что ж с тобой делать-то! — воскликнула в сердцах, отдирая всеядного крылатика от части кресла.

И правда, что?

Однозначно накормить…

Чем?

А ещё!

— Так и быть, я тебя нормально накормлю, — постановила. — Но при условии, что ты честно и сразу ответишь на все мои вопросы, — пригрозила пальцем.

Горгулёныш вспомнил про свою обиду. Расстроенно выкатил нижнюю губу. Но оспаривать не стал.

— Ню-ю! — то ли согласился по-своему, то ли просто-напросто сдался.

Правда, отвечать ни на один мой вопрос не стал. С самым категоричным видом сложил лапки на груди, отвернувшись от меня, стоило повторить своё уточнение о том, его ли та шкатулка.

— Вот ты… — прищурилась. — Недоверчивый.

Если уж на то пошло, я бы на его месте мне тоже особо не доверяла. Обещание-то я дала, а вот как его исполнить, пока не придумала.

— То есть, отвечать ты не будешь, пока еду не увидишь? — продолжила подозрительно щуриться, глядя на него.

Лапки на груди сцепились плотнее, а отвёрнутая в сторону мордашка приподнялась ещё выше в знак подтверждения моему предположению. Триария Сорена ему что ли скормить?

Как подумала, так и наотрез отказалась от этой идеи.

Подавится ещё. Зубки себе сломает. Мужик вон какой здоровенный. Или триарий сам его слопает. Если не в прямом, так во всех других смыслах.

Но что тогда?

Пока размышляла, взгляд сам собой наткнулся на оставленный на том же столике колокольчик, поверх которого красовался алый пышный бантик. Не я одна им, к слову, заинтересовалась. Горгулёныш, уставший изображать обиженку и лишённый возможности погрызть кресло, решил съесть колокольчик. К нему тянулся.

Вовремя пресекла!

В колокольчик позвонила.

Понадеялась, что прислужницы откликнутся.

Так ведь, кажется, зовут подобных им в исторических фильмах об аристократах?

Правда, никакого звона не послышалось. Даже после того, как я потрясла колокольчик ещё несколько раз.

Может он магический?

У них тут всё… непонятное.

Я и сама не лучше!

Горгулёныш ведь так и сидел у меня на коленях.

А если бы в самом деле пришли?

— Придётся тебе всё-таки немного поспать в своей шкатулке, — вздохнула, поднимаясь на ноги.

Только добралась до кабинета, как двери, ведущие в покои, в самом деле распахнулись, а на пороге показалась одна из девушек, что разбирала вещи.

— Ари Катрина, — поклонилась она, присев.

Так и не подняла головы, глядя в пол.

И это хорошо!

А то я ведь горгулёныша от неожиданности чуть не уронила. Хотя он всё-таки грохнулся. Сам. Урвав момент.

И это вдвойне хорошо!

Сперва грохнулся, затем укатился, скрывшись из виду, спасая такую рассеянную и не расторопную меня.

— Я уберу! — тут же поспешила на помощь прислужница.

— Не надо! — резко обернулась я, застряв в дверном проёме.

Не была уверена, в какую именно сторону укатился мой крылатик, как и в том, что прислужница не заметит его, если подойдёт поближе. Та между тем и со своего места оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, что именно и куда упало.

— Всё в порядке, — заверила я, нагло соврав.

Разглядывать пространство за моей спиной она не перестала, хотя кивнула.

— Как тебя зовут? — нашлась я с первым, что только пришло в голову в качестве отвлекающего манёвра.

Сработало.

— Меня? — опешила девушка, уставившись на меня во все глаза. — Эм-м… Эмма.

Уставилась с таким изумлённым видом, словно я нечто действительно странное спросила.

Вот как тогда, когда я про чёрные свечи заговорила!

Может, у них тут не принято интересоваться именами прислуги? И я опять оплошала.

Но что уж теперь!

— Рада познакомиться, Эмма, — продолжила я то ли изображать вежливость, то ли закапывать себя глубже. — Ужин был очень вкусный. Спасибо. Можно ещё?

И без того округлившиеся глаза девушки стали ещё шире. Но надо отдать должное, удивлялась она недолго.

— Ах, да, конечно, — спохватилась прислужница. — Что-нибудь ещё нужно?

— Угу, — не стала отказываться я. — Двойную порцию, пожалуйста. Нет. Тройную, — решила позориться, так уж по полной программе. — И книги. Что-нибудь из исторического, — улыбнулась максимально беспечно. — Не спится всё равно, — пояснила на все свои пожелания.

Девушка тоже улыбнулась в ответ.

— Хроники Неандера подойдут? — мгновенно заинтересовалась. — В библиотеке дворца собраны все первоиздания! — закончила с неприкрытым восхищением.

Я кивнула. Она унеслась исполнять. Где-то рядом чихнул горгулёныш. Очень близко чихнул.

Оказывается, прям над моей головой!

И когда только успел?

— Будь здоров, — протянула уныло.

Всё равно же ничего не осталось, как помолиться о том, что она его не заметила.

— Ня-я, — отозвался крылатый чудик, продолжая висеть надо мной мордашкой вниз, как какая-нибудь летучая мышь, и раскачиваться из стороны в сторону.

Надо бы имя ему дать.

— Будешь Обжорой.

Горгулёныш раскачиваться перестал.

— М-няма! — заявил в ответ.

— Ну вот и я о том же, — махнула на него рукой.

И только потом подумала, может, имя у него давно есть? Своё.

— Или ты против? — прищурилась. — Как тебя зовут?

— М-няма! — не услышала ничего нового.

И раз так, значит точно Обжора.

По крайней мере, для меня.

А в шкатулку я его всё равно запихнула. И пусть не сразу, с грандиозными усилиями. Минимум полчаса потратила, чтоб до него сперва дотянуться, а потом поймать. Носилась за ним по всем комнатам. Кажется, малыш решил, что это такая игра в догонялки. Очень уж радостно скалился каждый раз, когда я обламывалась, а он улетал подальше, приземляясь то на мебель, то на шторы, то под потолком на светильники, а мне приходилось перетаскивать туда-сюда кресло, чтобы стать выше.

— Ваш ужин,