Стоял летний вечер, и солнце как раз садилось за каменные здания. Внезапно я отчётливо поняла, где именно нахожусь. Средневековый Стокгольм, staden mellan broarna, город между мостами.

– Тайка, – знакомый голос произнёс моё имя. – Я всё думала, вернёшься ли ты ещё, – произнесла по-шведски женщина.

Катарина Вифферт! Я снова оказалась в сознании шведской дворянки. На этот раз её глазами я следила за жизнью средневекового города. Рядом с Катариной шёл её сын, и мы крепко держали его за руку, пока вокруг нас прибывала бурлящая толпа людей.

Очевидно, это не был какой-то городской праздник или обычный рыночный день, потому как толпа явно была настроена агрессивно. Люди размахивали кулаками и буквально кипели яростью. Мимо нас проехал конвой, доставивший на площадь дерзкого вида старуху. Она была одета в чёрное, а на руках у неё были белые перчатки.

– Грязная финская колдунья, – прошипел какой-то прохожий, и я ощутила безутешную боль Катарины.

– Что здесь вообще происходит? – спросила я в недрах её сознания.

– Казнь ведьмы. Это София, моя мать, – тихо ответила Катарина.

– Мне очень жаль, – прошептала я.

Мы шли вместе с толпой. В состав конвоя, перевозившего приговорённую к казни, входили солдаты, государственные служащие, священник и палач в капюшоне. Старуху везли на колеснице палача на площадь Правосудия, к Висельной скале, одной из высоких скал восточной окраины Сёдермальма. Народ собрался, чтобы понаблюдать за сожжением приговорённой.

– Ведьма! – прокричал кто-то, плюнув в сторону конвоя и бросив в старуху какой-то тухлятиной.

Через некоторое время мы добрались на вершину холма. Перед нами был сложен незажжённый костёр. Этот момент напомнил мне зловещую сцену из фильма ужасов, где жители небольшого городка, движимые желанием лицезреть бессудную расправу и испытывая жажду крови, шли с факелами к месту повешения невинного человека, которого они считали виновным.

Вокруг торчащего из земли столба была свалена огромная куча разнообразного горючего материала, брёвна, сломанные деревянные бочки и хворост. Сожжение человека, очевидно, требовало достаточно большого количества сырья.

Толпа собралась вокруг. Всем хотелось увидеть ведьму. Сожжение заживо явно было для них увлекательным зрелищем, посмотреть на которое зрители охотно приезжали даже издалека. Многие из них уже были изрядно пьяны.

Глазами Катарины я посмотрела на священника. Полный, лысый мужчина ждал в стороне, прикрыв глаза и скрестив руки на груди. Затем он поднял руку, требуя тишины. Толпа затихла, прислушиваясь к словам священника, окружённого светом факелов.

– Сегодня вы, верующие в Бога жители Стокгольма, станете свидетелями тому, чего так страстно желали, – казни ведьмы, – прогремел фанатичный голос священника. – Я несу вам весть веры, надежды и любви милосердного Господа.

Священник выдержал паузу, позволив публике переварить услышанное. Он, очевидно, хотел выжать из этого мгновения максимум эмоций. Затем он обратился к Софии, как к маленькому ребёнку, даже не повернувшись в её сторону:

– Может ли узник назвать хотя бы одну причину, по которой этот приговор не должен быть приведён в исполнение?

Публика безмолвно следила за происходящим.

– Я взываю к знанию и доброй воле короля, – громко ответила София. Всё её существо источало загадочную силу и харизму.

Я восхищалась ею. Нельзя было не заметить, насколько удивительной была эта женщина.

– Покайся в грехах своих, чертовка! – проревел священник. – Жизнь свою ты не спасёшь, но перед смертью у тебя есть последняя возможность исповедоваться и спасти свою бессмертную душу. Этот костёр отправит тебя в геенну огненную, если ты не покаешься.

София уставилась на священника. Её глаза блестели в свете факелов.

– Будь я проклята, если виновна, – сказала София. – Будь ты проклят, если осуждаешь невиновного. Я прошу лишь милосердия. Отрубите мне голову, прежде чем отправить на костёр.

Я затаила дыхание. Мне хотелось надеяться, что люди смилостивятся, но они лишь потрясли головами. Всех охватила жажда смерти. Гнев и ярость толпы нарастали, словно в работающем с предельной нагрузкой двигателе.

– Милосердие принадлежит тем, кто смиренны пред Господом, – с улыбкой заявил священник. – Следовательно, из-за твоих грехов твоё земное тело будет страдать от кипящего жара пламени. Ты – невеста Сатаны, что с великим коварством и хитростью продвигала дело властителя тьмы.

Но, вопреки ожиданиям священника, София не начала петь псалмы и не преклонила благоговейно колени, моля о небесной помощи, а заявила:

– Я всего лишь женщина. Не более и не менее того.

– Покайся и исповедуйся! Обратись к вере в милосердного Бога. Разоблачи других, тех, кто посвящён Сатане, и Господь помилует тебя обезглавливанием, – потребовал священник.

– Хорошо, – прошипела София. – Я разоблачу ведьму. Ты и есть ведьма!

Публика содрогнулась.

Лицо священника стало бурым от ярости. Он похлопывающими движениями вытер со лба пот и уставился на толпу. Люди беспокойно озирались, переглядывались или смотрели в землю, заметно качая головами.

– Послушайте, как в теле этой ведьмы лживыми речами вещает дьявол! – провопил священник. – Она поистине обречена!

Толпа одобрительно зашумела. Все хотели увидеть наконец то, ради чего пришли сюда.

– Отведите эту приспешницу дьявола на эшафот! Свяжите и сожгите её! – приказал священник.

Толпа заликовала.

Двое крупных мужчин схватили Софию за руки. Стройная, но высокая и довольно сильная на вид старуха сохраняла спокойствие, пока её привязывали к столбу.

Священник начал беспощадную молитву, и толпа бормотала вместе с ним:

– Во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь.

– Я всегда знала, что попаду в ад! – крикнула София и плюнула в сторону священника. Её лицо выглядело жестоким. – Я буду ждать тебя там, убийца!

Пока толпа освистывала слова Софии, я вспомнила смерть своей матери и ощутила весь тот ужас, который сейчас объял Катарину.

Мы обе вздрогнули, когда в нас кто-то врезался. Из толпы выскочил невысокий худощавый мужчина в капюшоне, которого я сначала приняла за карманника. Он что-то тайком сунул Катарине.

– Не беспокойся. Твоя мать точно спланировала момент своей смерти, – прошелестел голос из-под огромного капюшона.

Я успела заметить его острый нос и резкие тени на лице.

– Немедленно уходите отсюда, – добавил мужчина и исчез в толпе.

Катарина отпустила руку сына, поспешно развернула лоскут ткани и нашла в нём узорчатый саамский бубен из оленьей шкуры и костяную колотушку.

– Сампо времени Аятар! Наследие моей матери! – заворожённо воскликнула Катарина и провела пальцами по потёртой поверхности бубна. На нём были нарисованы узоры – кто знает, может, и кровью. Затем, крайне растроганная, Катарина прижала бубен к груди и поверх голов встретилась глазами с матерью. – Спасибо! – прошептала она дрожащим голосом.

Наконец под одобрительный гул толпы костёр был разожжён. С треском загорелись сухие ветки. Не в силах отвести взгляд от матери, Катарина попятилась. Её сотрясала дрожь, а по щекам катились слёзы.

Происходящая суматоха напоминала суету и хаос