и Агнесса были дома, накормлены приготовленным им обедом, он пошел погулять.

Солнце светило с явными намеками на скорую весну. Мелкие птицы отряхивали крылья, согреваясь в солнечных лучах. Прикрывая левый глаз от яркого света и улыбаясь, он шел по чистой улице.

Когда он прогуливался возле уснувшего на зиму фонтана, вдруг услышал громкий девичий голос, обращенный, без сомнений, к нему: «Привет!» Родион не мог разобрать, кто окликнул его, и оглянулся. В нескольких шагах, спиной к солнцу и лицом к нему, так, что пологий зимний солнечный свет оказался над ее головой, стояла девушка в коричневом пальто. Разобрать лицо он сразу не смог и стал инстинктивно присматриваться, наклоняя голову.

– Не узнаешь? – спросила она. – Я Арина. Мы встречались тут недалеко, в баре «Элит» в сентябре? Помнишь?

Родион опешил и широко заулыбался, приятно морщась от света, который теперь шел как будто не от солнца, а от нее. Как он мог забыть ее? Конечно, помнит! Конечно. Но почему она здесь?

– А! Ты прямо светишься и меня слепишь! – сказал он шутливо. – Привет!

Он подошел к ней и встал так, чтобы солнечный свет оказался у них сбоку. Он заметил, что она изменилась за эти месяцы. И хотя сейчас, в момент встречи, улыбалась, он видел, что она похудела, волосы стали заметно длиннее, а в глазах какая-то неуверенность. Но при этом он почувствовал, что она искренне рада встрече. Да он и сам обрадовался, не скрывая этого. Теперь можно спросить, чем закончилась ее история? Была ли дома и почему она тут, в его городке, а не в Светлогорске?

Он сказал:

– Уж не чаял тебя увидеть. Думал, ты уехала.

– Я не могла уехать, пока бы не увидела солнце за облаками. А вот сегодня оно появилось. Смотри! – и она показала взмахом руки то ли на солнце, то ли на него самого.

Действительно, несколько недель перед этим была пасмурная погода. Декабрьское низкое солнце не в счет. Впрочем, подумал Родион, что она имела в виду: действительно ли солнечный свет или появление его на своем пути? На этот вопрос она сама вряд ли смогла бы ответить в тот момент.

– Да уж! Светит на славу, – сказал Родион, – вон и воробьи расчирикались. Если не возражаешь, прогуляемся?

– Хорошо.

Они сделали несколько шагов и остановились возле булочной. Родион сказал:

– А! Подожди-ка минутку здесь, – а сам мигом скользнул в дверь булочной.

Он появился оттуда, неся в руках две салфетки и прозрачную упаковку, в которой лежал кренделек в форме сердечка.

– Это тебе! – сказал он и протянул Арине упаковку с крендельком. – Сегодня День святого Валентина, вот тебе моя валентинка. Если ты не против и если… никто тебе не дарил сегодня валентинку?

– Никто.

Она взяла подарок и предложила:

– Давай разломим его на две части и сразу же и съедим? Ну в самом деле, не таскать же эту валентинку с собой, да еще и понапрасну облизываться.

Так они и поступили. Родион пошутил:

– Смотри, в нас теперь одно сердце на двоих!

Она широко улыбнулась и потом спросила:

– Куда направимся, мистер Солнце-за-облаками?

Он усмехнулся и сказал:

– Например, направо.

Они пошли, а Арина спросила:

– А вот скажи: как ты так выбрал, куда нам пойти? Ну что вот направо, а не налево или прямо, или еще как-нибудь?

– Сам не знаю, решил и все.

– А если задачку задать посложнее? – не унималась она. – Вот перед тобой два стога сена, а тебе нужно выбрать один. Какой стог ты выберешь?

– Самый большой.

– А если они совершенно одинаковые по размеру?

– Тогда тот, который ближе.

– А если они на одинаковом расстоянии?

– Тогда самый пахучий.

– Да они и пахнут одинаково, – сказала она. – И вообще, абсолютно одинаковые, ну совершенно одинаковые, а нужно выбрать один. Как же поступишь?

– Тогда выберу правый.

– Почему правый?

– Если какой-то нужно выбрать, а стога одинаковые, то выберу правый, вот и все.

– Интересно.

Пройдя несколько шагов, Родион спросил:

– Скажи, если не секрет, а как все у тебя устроилось после твоего побега?

После паузы она ответила:

– Если честно, никак. Ничего не изменилось.

– А твои родители, как они, что говорят? Зовут домой?

– Нет, не зовут. Они считают, что я подвела семью, опозорила их на весь город. И нашу семью, и семью Андрея, несостоявшегося моего мужа.

– Чем же ты тут занималась это время?

Вместо ответа она сказала:

– Давай махнем сейчас куда-нибудь? Я гуляла по городку, много раз возле фонтана, но ни разу не была в пригороде.

Он замялся и сказал:

– Сегодня не могу, меня ждут.

В голове у Арины бежали мысли: кто ждет? Сегодня 14 февраля. У него кто-то есть, вероятно. Конечно, он же парень, у него наверняка есть подружка, вот она-то его и ждет. Что ж! Ничего особенно удивительного. По статистике, на десять девчонок приходится девять ребят. Кому-то повезло дружить с таким интересным, шутливым и заботливым парнем, как он.

Она спросила вполголоса:

– Если не секрет, кто? Кто… ждет?

– Видишь ли, у меня младшие брат и сестра. Сейчас родители уехали, и я с ними вроде няньки. Завтра родители приезжают на пару дней, они музыканты, у них гастроли. Тогда мы могли бы встретиться послезавтра и поехать за город. Но я не знаю, можешь ли ты и… захочешь ли?

– И хочу, и захочу, – она просветлела, а Родион весело мотнул головой и с достоинством выпрямил спину.

– Вот и отправимся, как герои Джека Лондона, – снова шутя сказал он. – Читала «Лунную долину»?

Она посмотрела на него с удивлением, подняв ресницы, и медленно сказала:

– Да-а, читала.

И тут они пустились в обсуждение книг. Это была то общее, что соединяло их. Перебрав Джека Лондона, они перешли к другим авторам. Так они шли и довольно громко говорили. Редкие прохожие останавливались, бросая на них то недоуменные, то и осуждающие взгляды.

Пробродив так часа два, Родион посмотрел на часы.

– Извини, мне пора домой. Вот мы так славно поболтали, и вот ты такая… Я… можно? Можно отблагодарю тебя, вот так, – с этими словами он мягко поцеловал ее в щеку.

Щека была холодная, очень мягкая и нежная. Он едва коснулся ее. Но успел почувствовать, что она не только не противилась этому, но даже как будто специально подставила щеку.

У Арины от прикосновения его теплых губ словно прошло по всему телу его тепло.

Родион сказал:

– Знаешь, ты можешь подумать, что я совершил что-то предосудительное, даже преступное, – он сделал ударение на этом слове, – этим поцелуем, но вот не поцеловать тебя было бы настоящим