Юки пыталась отказаться. Сперва вежливо и спокойно, всё ещё воспринимая происходящее, как понятную часть игры. Подружилась с сообществом оборотней, вот и получила предложение нового класса. Она объяснила Мэйв, что не очень хочет быть «милишником», то есть, драться врукопашную, а уж тем более «танковать». Душа Юки лежала к чему-то менее рисковому, желательно магическому и определённо дистанционному. К тому же, она видела, как некоторые младшие братья и сёстры, меняя форму, теряли над собой контроль и могли даже напасть на кого-то поблизости. Оборотничество было слишком приземлённым, немного грязным, довольно грустным и требовало тонны самоконтроля.

Так что Юки искренне поблагодарила за оказанную честь, извинилась и предложила и дальше помогать Убежищу, пока она остаётся тут. Мэйв выслушала это с обычной для неё тёплой улыбкой, не перебивая, не возражая. А потом наступила ночь.

Настой, который подавали после ужина, слегка отдавал незнакомыми травами, но Юки не обратила на это внимание, а её не прокачанная интуиция не забила тревогу. Дальнейшие воспоминания о ночи шли урывками, то ли из-за действия дурмана, то ли из-за защитной реакции мозга.

Вот Юки за волосы волокут из дома — абсолютно обнажённую и беззащитную, волокут прямо по земле, не огибая острых камней. Вот разрезают её тело, нанося кровавые узоры — то ли ножом, то ли когтем, не заботясь о том, что грязь забивается в раны. Ей хотелось кричать, вырваться, убежать, но она могла только беззвучно плакать, наблюдая, как её увечат те, кому она доверила свою жизнь. Вот вкрадчивый, но настойчивый шёпот вползает ей в сознание, говоря, что нужно всего лишь согласиться, один раз сказать «да», и всё это кончится. Всё будет, как раньше. Боль исчезнет. Всё будет хорошо.

Она не могла даже умереть, поскольку привязала свою точку сохранения к Убежищу. Стоило только подумать о сопротивлении — и её щипали, били, вырывали волосы, резали. Перед её мутным от боли и слёз взором проносились системные сообщения, которые она просто не успевала читать. И в конце концов, когда весь мир стал сплошной пульсирующей бездной агонии, Юки выдавила «да».

Сперва ей показалось, что шёпот говорил правду, и всё закончилось. Но на самом деле всё лишь начиналось.

Проснувшись, Юки поняла, что получила новый класс — это сложно было не заметить, даже если не открывать экран персонажа. Она застряла в промежуточной форме — как выяснилось позже, это рядовая проблема для оборотней, чей внутренний облик не совпадал со внешним. В виде полумедведя она даже не могла говорить — только бессвязно рычать и хрипеть, в полном соответствии с хаосом, который творился у неё в голове. Из одежды на ней был лишь тяжеленный стальной ошейник, от которого к стене подвала — а очнулась она именно в подвале — тянулась цепь толщиной с её руку. Промежуточная форма медведя удваивала силу Юки где-то в два раза, но даже так она не могла разорвать оковы.

Мэйв пришла к ней далеко не сразу. Сперва её посещали младшие «братья» и «сёстры», которые приносили еду и воду. Юки пыталась заговорить с ними, но даже если бы из её глотки вырывался не только рык и хрип, те вряд ли бы ответили. Наконец, явилась Мать. Несколько часов она молча наблюдала со стороны, затем вышла из тени и сняла с обессиленной Юки ошейник. Её глаза был полны боли и сострадания. Если бы только Юки послушала её с самого начала и не сопротивлялась. Если бы она поняла, какую невероятную честь оказывает ей стая. Всё произошедшее — вина лишь самой Юки, но теперь всё позади. Если она будет хорошо себя вести и выполнять свой долг, никто больше не причинит ей боли.

— П…ц, — коротко высказал я общее мнение.

— Ага, — так же коротко согласилась Юки. — Полный. Точнее, нет, полный настал чуть позже — когда меня начали «ломать», чтобы я не дёргалась

Юки потеряла счёт времени, не различала дня и ночи. Скилл превращения на её первых уровнях позволял ей становиться медведем лишь раз в день на двадцать минут, но вмешалась магия Мэйв — и двадцать минут растягивались на много часов. Половина жизни Юки тонула в незнакомых запахах и звуках, в смутных звериных желаниях, которые она не могла толком сформулировать. Медведь отказывался подчиняться. Медведю было страшно, даже страшнее, чем ей, потому что её страх отдавался и умножался в нём. А к этому моменту она окончательно поняла, куда попала, и пыталась сбежать в любой подходящий момент.

Когда Юки поймали в первый раз, её просто избили — как она выяснила позже, это было самое мягкое из возможных наказаний. Она поклялась себе, что больше не попадётся и следующий побег планировала куда тщательней. Ей удалось добраться до края леса, но там уже сторожила самая старшая из сестёр, Бронаг. Юки перекинулась медведем, в надежде пройти напролом, но её пятый уровень был бесполезен против тридцатого у её соперницы. На этот раз её заперли в том же подвале, надев тот же ошейник, лишь раз в день принося скудную порцию еды и воды. За каждую попытку заговорить с кем-то её лишали даже такого рациона. Больше всего Юки боялась, что умрёт от жажды и переродится в Убежище, лишённая памяти — и тут уж Мэйв без проблем промоет ей мозги. Обошлось.

Просидев в подвале около месяца, Юки где-то столько же притворялась послушной. Исполняла все наказы, не говорила без разрешения, изо всех сил сдерживала ужас и ярость медведя. А затем снова бежала, так далеко, насколько хватило выносливости, сквозь лес и за его границы, всё дальше и дальше, вплоть до соседнего леса. Мэйв нашла её и там — словно маньяк из дешёвых фильмов ужасов, от которого невозможно было скрыться. Но когда Юки снова тащили назад за волосы, она хохотала, как сумасшедшая. Она успела сменить точку сохранения.

Наказанием за третий побег снова стало заключение. Только на этот раз младшие братья, которые приносили ей еду, не уходили сразу. Они оставались — кто на десять минут, кто на час. Иногда они были в человеческой форме, иногда обращались животными. Им было неважно, перекидывалась ли Юки в медведя или нет. Они словно выполняли скучную, нелюбимую работу — и каждый раз сообщали ей, что если бы она не нарушила правила, всё было бы иначе. Никто бы не причинил ей вреда. Она сама во всём виновата.

Ей понадобилось двое суток, чтобы умереть от жажды.

— Очнулась