заставляет человека выработать подобные привычки?..

Чем дальше я читала, тем больше удивлялась склонности этого человека продумывать всё наперёд и создавать сложные системы безопасности.

Он совсем не прост, этот господин Вереск.

«Важно, чтобы присутствовали вы обе. Одна откроет шкатулку, другая возьмёт предмет. Двойная проверка злоумышленников. Не сработает одна система — обязательно сработает другая.»

Да уж, в нашем мире такое называется «двухфакторная аутентификация». Я усмехнулась, потирая лоб. Могло показаться, что лекарь слишком обеспокоился защитой, но я вспомнила, что он хочет вывести Андора на чистую воду так, чтобы тот не откупился потом никакими средствами. И мгновенно мысли о чрезмерной осторожности показались глупыми.

«Предмет работает как накопитель. Шкатулка связана с источником магии на моей стороне. Когда вы будете класть данный артефакт в шкатулку, он будет накапливать энергию, и через половину суток вы сможете вновь воспользоваться им.»

В животе нехорошо зашевелилось, когда я поняла, что только на день или ночь смогу останавливать губительное действие кулона. Но это и так больше, чем ничего, поэтому нельзя раскисать.

«Важно понимать, что защита на предмете, не позволяющая никому до неё дотронуться, работает только пока предмет находится в шкатулке. Как только он окажется снаружи, госпожа Сансат, вы должны следить, чтобы его никто не отобрал.

Если вам понадобится срочная помощь, положите записку с описанием проблемы в шкатулку, и я появлюсь кратчайшие сроки. Также мой посыльный будет периодически навещать вас, передавая лекарства-пустышки.

Желаю удачи и успеха.

Ваш Д. Вереск»

Я положила лист на стол и вздохнула. Шкатулка тепло блестела, ожидая, когда мы её откроем.

— Итак, что нужно делать, госпожа? Письмо очень длинное, — озадаченно спросила Лорель. Она всё это время тихо ждала, когда я закончу читать.

— Для начала тебе нужно… — я вчиталась в строки, цитируя: — «приложить свою прекрасную нежную ладошку к крышке, повернуть защёлку и открыть шкатулку».

— Так и написал? — ахнула она, то бледнея, то краснея. — Что за бесстыдник! Даже тут шутить изволит.

Я рассмеялась, сбрасывая напряжение. Забавная парочка всё же! Думаю, за ними будет довольно весело следить.

Я приглашающим жестом попросила няню открыть шкатулку, и та опасливо нажала на крышку и дёрнула защёлку. И в самом деле, крышка свободно поднялась.

Внутри, в темноте деревянных стенок, заблестела белая лента.

— А теперь? — шепнула Лорель.

— Теперь я, — ответила я таким же шёпотом и протянула руку.

Я ожидала хоть каких-то ощущений, когда коснулась ленты. Но кончики пальцев скользнули по шёлку, как по самой обычной ткани. Ничего примечательного.

Потянув за краешек, я вытащила ленту… и тут она распалась на две. Их было две! Значит, на полдня кладу заряжаться одну, а ношу вторую. А потом меняю!

Прилив вдохновения и восторга заставил меня вскочить на ноги, прижимая обе ленты к себе. Что за гениальный человек этот лекарь! Да хоть десять отпечатков возьмёт — всё прощу!

— Ой, госпожа, тут что-то упало! — позвала меня Лорель, и я опустила глаза на стол. И правда — маленький клочок бумаги, вывалившийся из вороха лент.

Лорель передала мне его, и я прочла написанное убористым почерком:

«Надеюсь, я угадал с выбором предметов гардероба. Я не мог написать о них в письме-инструкции, чтобы в случае утери письма никому не стало известно, как выглядит артефакт, который вы собираетесь носить. К тому же, письмо несёт дезинформацию, будто вы на полдня остаётесь без защиты. Прошу прощения за столько предупредительных мер. Это дело шире и сложнее, чем один лишь незаконный проклятый амулет. Надеюсь, вы понимаете.

Будьте осторожны.

Д.В.»

Стоило мне дочитать, как бумажка покрылась тёмными пятнами, подпалинами, и я рефлекторно отбросила её. Она медленно тлела в воздухе, и, не долетев до поверхности стола, рассыпалась в прах.

Мы с Лорель смотрели на то место, где только что парила записка, и молчали. Няня — потому что не поняла, отчего листок бумаги истлел прямо в воздухе. А я…

От того, что смутное ощущение тревоги пыталось на что-то мне намекнуть, но я не понимала, на что.

Кулон на моей шее — не просто очередной неудобный секрет очередной типовой семьи… Лекарь оставил прозрачный намёк на то, что масштабы преступления велики настолько, что надо работать ювелирно, и что один из узлов этой сети, которую он, вероятно, пытается распутать, — завязан на мне.

Единственная ясная мысль крутилась в голове, как заевшая виниловая пластинка. И звучала она устало и безнадёжно: я хочу убежать отсюда и от всей этой передряги как можно подальше.

Глава 3

Получив артефакты от лекаря, я, как и подразумевалось, оставила одну ленту в шкатулке, а вторую забрала. Лорель бережно унесла коробочку прочь из моей комнаты, собираясь спрятать её.

Я осталась одна.

Лента приятно холодила пальцы. Белая, простая, именно такая, какая и должна быть у племянницы строгого главы семьи, не баловавшего её дорогими подарками.

Повязать её на пояс или собрать волосы? Вряд ли это имеет значение, раз лекарь не уточнил этот момент.

Я аккуратно завела её за голову, убирая волосы в простой хвост. Завязав ленту бантиком, я оглянулась на зеркало. Такая причёска оголила тонкую белую шею, добавила образу женственности, и… что и говорить, Эмилия была очень красивой девушкой.

И тут я вспомнила бал, ужасное платье, причёску. Надо узнать, кто так приодел Эмилию… подобных платьев больше в её гардеробе не было, а период подготовки к балу был одним из многих белых пятен, скрывающих её память.

Кто бы это ни был, этот человек подложил Эмилии свинью. Розовую и в рюшах.

Пока я предавалась размышлениям, в комнату вернулась Лорель:

— Как вы себя чувствуете, госпожа? Что-нибудь изменилось?

Я прислушалась к себе и поняла, что мне как будто стало проще расправлять плечи и легче дышать. То ли я себе это надумала, потому что ждала эффекта, то ли лента действительно так быстро подействовала.

— Да, я чувствую себя лучше, — сказала я. — И… — коснувшись проклятого кулона, добавила, — кулон потеплел. Он всегда оставался холодным, как лёд, когда отнимал мои силы.

— Это же прекрасно, госпожа! — воскликнула Лорель, радостно хлопнув в ладоши. — Значит, «лекарство» действует, — и заговорщически подмигнула.

Я рассмеялась:

— Да, точно! Отличное лекарство!

Теперь мы будем называть артефакт только так. Хороший способ замаскировать наши разговоры.

Ощущая лёгкость в сердце, я решила ложиться спать и взглянула на часы. Десятый час вечера — это значит, в десять часов утра надо будет менять ленту. Сказав об этом Лорель, я забралась в постель, завязала ленту на волосах потуже и, дождавшись, пока няня потушит свет и