Вместо чепчика на ней был сбитый набок ночной колпак.

— Скорее, — я потянула её в свою спальню, щурясь от того, как здесь светло, и заперла дверь на замок. — Я зашла не в ту комнату! И случайно разбудила…

— О небеса, простите, госпожа, что не предупредила вас! — виновато выдохнула она. — В ту ночь, когда вы вернулись с бала, вы так много плакали, что я попросила дворецкого поменяться комнатами, чтобы моя дверь была прямо напротив вашей. Я очень волновалась, чтобы вы с собой ничего не сделали, и хотела быть поближе, чтобы присматривать за вами. И сейчас услышала, как вы вышли, выглянула в коридор, а вас уже нет. И тут вы выскакиваете из комнаты дворецкого…

Я досадливо нахмурилась, но сказала:

— Это не твоя вина, Лорель. Но кажется, завтра весь дом будет знать, что я ночью полезла к спящему.

— Не переживайте, милая госпожа, я всё улажу. — Она мягко взяла меня под локти и повела к кровати. Мы сели, и она спросила: — Что заставило вас так рано встать и искать меня?

— Нужно срочно отправить записку лекарю через шкатулку! — взволнованно затараторила я. — Я проснулась от того, что, — перейдя на почти неслышный шёпот, продолжила, — кажется, услышала разговор дяди и какого-то слуги. Хотя не должна была его слышать, ведь они были далеко. Понимаешь, Лорель?

Няня сначала растерянно заморгала, а потом её глаза расширились, и она схватилась за воротник ночной сорочки, вскакивая на ноги.

— Я тотчас вернусь, госпожа!

И спешно вышла.

Я осталась на кровати, думая, что именно написать в послании. Прочтёт ли господин Вереск его сейчас? На часах стрелки только-только показали пятый час утра.

Когда я додумалась уже до того, чтобы безрассудно заявиться к нему домой и попросить неотложной помощи, вошла Лорель со шкатулкой.

Мы сели за стол, и я вырвала клочок кремовой бумаги из дневника, нацарапав на ней короткое:

«Господин Вереск, срочно требуется ваша помощь. Пожалуйста, приходите как можно скорее!»

Лорель открыла шкатулку, и я положила записку рядом с лентой. Крышка щёлкнула, закрываясь сама по себе, а мы с Лорель переглянулись, не зная, чего теперь ждать.

— Как думаешь, он скоро прибудет? — спросила я, не в силах унять волнение.

— Я думаю, как только он увидит ваше послание, он без промедлений явится сюда, — успокоила няня, тепло сжав мою ладонь.

Я кивнула, слегка расслабляя плечи, и тут шкатулка звякнула защёлкой, и крышка распахнулась. Мы тут же заглянули внутрь и увидели сложенную записку.

Я аккуратно достала её, раскрыла и прочла вслух:

— «Госпожа Сансат, я прибуду через четверть часа. Госпожа Янир, пожалуйста, будьте готовы провести меня в комнату, ожидайте на крыльце».

Я взглянула на Лорель. Та решительно кивнула, вставая, и сказала:

— Я оденусь и выйду встречать его. Пожалуйста, никуда не выходите, пока я не вернусь с господином Вереском.

И без лишних слов вышла, а я осталась с запиской в руках и вновь закрывшейся шкатулкой.

Часы, отсчитывающие секунда за секундой, притянули мой взгляд. Пятнадцать минут… как этот загадочный лекарь мог прийти так быстро? Он живёт по соседству?

И почему он готов в такой ранний час сорваться на помощь к одной из пациенток, даже если она как-то связана с делом, которое его интересует? Неужели у него нет личной жизни или потребности спать?

Одна минута сменяла другую, длинная стрелка медленно ползла от деления к делению.

Родители Эмилии были его друзьями… в этом ли дело? Может, он что-нибудь знает о том, куда пропал её отец и что случилось с матерью?

Ожидание невыносимо долгое, когда считаешь каждое мгновение. Казалось, что я хожу по тонкому канату, где подо мной огромная пропасть — риск попасться дяде, риск, что Лорель и Вереска кто-то заметит, риск вновь стать заложницей кулона… и единственное, что пока не даёт упасть — это надежда на то, что лекарь придумает, как помочь мне.

Я надеюсь на человека, о котором ничего не знаю. Горько, но это не самое худшее, что со мной случалось. Иногда кажется, что знаешь кого-то вдоль и поперёк, а потом понимаешь, что была отвратительно слепа.

Я услышала шорох за дверью, и в этот же миг она бесшумно раскрылась, пропуская няню и лекаря.

Вскочив со стула, я склонила голову в знак приветствия и хотела было начать объяснять, но лекарь дал знак хранить молчание. А потом взмахнул рукой, его радужка на мгновение вспыхнула синим, а вокруг ладони появились нечитаемые голубые символы, разлетевшиеся по комнате и впечатавшиеся в стены.

— Отвлечение и забвение, — объяснил он вполголоса. — Заклятие, не дающее посторонним сосредоточиться на происходящем в этой комнате, если вдруг кто-то захочет подслушать или подсмотреть, заставит забыть о своих целях и просто уйти.

— Вы?.. — выдохнула я, и он ответил:

— Да, я маг сознания. Лорель передала мне то, что вы ей сказали. Естественно, вы тоже обладаете этим потоком.

Увидев мой вопросительный взгляд, он указал рукой на кровать:

— Прошу, госпожи, присаживайтесь. Нам надо обсудить несколько вопросов, и обсуждение, вероятно, будет напряжённым.

Присев, я не медля спросила:

— Почему вы так уверены, что я маг сознания? Может, мне причудилось то, что я услышала?

Господин Вереск снова уселся на подоконник, слепил руки в замок на коленях и начал объяснять:

— Простое наследование. Ваши отец и мать обладали первыми потоками боевой магии и магии сознания соответственно. Если первые потоки родителей отличаются друг от друга, то ребёнок наследует оба, и поток, унаследованный от отца, идёт первым, после чего раскрывается поток, полученный от матери.

Я вспомнила сон, с которым точь-в-точь совпадали его слова.

— И по-другому не бывает? — неверяще спросила я. Слишком простые законы генетики в этом мире! — А если потоки одинаковые?

— Тогда первый наследуется от обоих родителей, а второй от того, чья вторая магия сильнее. И это не всегда отец, тут уж не угадать, чей второй поток будет унаследован.

— А если оба потока одинаковые у родителей? Или только второй? — спросила я, пытаясь понять логику.

Вереск усмехнулся, весело глядя на меня.

— Юная госпожа, вы позвали меня разобраться в вопросах генетики? Ничего, я понимаю ваше любопытство. В описанным вами случае наследуется первый поток либо от обоих, либо от отца, а второй… может быть родительским, а может достаться от более старших предков, и тут разброс вероятностей становится гораздо шире, а результат становится абсолютно непредсказуем.

Я моргнула, пытаясь понять, как вообще выглядят потоки, как они записаны в генах, существуют ли прямо в теле — или они находятся на каком-то духовном уровне, не видимом глазу?