У всех нас одинаковые лампы «Ризлампа-Хар» с проволочнымбумажным абажуром, сохраняющим окружающую среду, без искусственных красителей.Мой превратился в конфетти из хлопушки.

Со всем этим мы сидим по ванным.

Набор столовых приборов «Элли». Из нержавеющей стали.Безопасен для посудомоечной машины.

Настенные часы «Вильд» из гальванизированной стали, о, ядолжен, должен был их заполучить.

Стеллаж из полок «Клипск», о, да!

Ящики для головных уборов «Хелмиг». Да!

Россыпи из всего этого сверкали на улице под домом.

Комплект лоскутных покрывал «Моммала». Дизайн Томаса Хэрила,в наличии следующие варианты расцветки:

«Орхидея».

«Фушиа».

«Кобальт».

«Эбонит».

«Черный янтарь».

«Яичная скорлупа» или «Вереск».

Я всю жизнь потратил, чтобы купить это все.

Мои журнальные столики «Кэликс» с текстурированнойполированной поверхностью, легко поддающейся уходу.

Мои складные столики «Стэг».

Когда покупаешь мебель — говоришь себе: «Это мой последнийдиван на всю оставшуюся жизнь». Покупаешь диван, и потом пару лет доволен лишьтем, что, чего бы ни случилось, — вопрос с диванами решен. Потом приличныйнабор посуды. Потом идеальная кровать. Шторы. Ковры.

Потом попадаешь в плен своего любимого гнездышка, и вещи,которыми ты владеешь, овладевают тобой.

Так было, пока я не вернулся домой из аэропорта.

Из тени вышел швейцар, и сообщил, что произошел инцидент.Полиция уже была здесь и задала много вопросов.

Полиция думает, что это, возможно, был газ. Наверное, фитилекплиты потух, а газ продолжал поступать из брошенной горелки тонкойструйкой, — утечка, — и газ поднялся к потолку, и газ заполнил веськондоминиум от потолка до пола, каждую комнату. Семнадцать сотен квадратныхфутов площади, высокие потолки; день за днем газ выходил, заполняя всепомещения. Потом где-то на компрессоре холодильника, должно быть, проскочилаискра.

Детонация.

Окна во всю стену вылетели из алюминиевых рам, и все внутриохватил огонь, — диваны, лампы, посуду, комплекты покрывал, — иуниверситетские альбомы, и дипломы, — и даже телефонный аппарат. Всевылетело из окон пятнадцатого этажа фейерверком осветительных ракет.

Нет, пожалуйста, только не мой холодильник. Я набрал целыеполки различных горчиц, и твердых, и меньшей густоты, в стиле английских пабов.У меня было четырнадцать разновидностей обезжиренных вкусовых приправ длясалата и семь сортов каперсового листа.

Знаю, знаю, нелепость: в доме полно специй, а настоящей еды— нет.

Швейцар смачно высморкался в носовой платок со звуком,напоминающим шлепок принятой подачи в бейсболе.

«Можно подняться на пятнадцатый», — сказал он, —«Но на блок никого не пускают». Приказ полиции. Полиция расспрашивала, нет ли уменя брошенной старой подруги, способной на такое, или, может, какого-нибудьличного врага с доступом к взрывчатке.

— Не стоит подниматься наверх, — говорилшвейцар. — Там, кроме бетонного каркаса, ничего не осталось.

Полиция не выявила следов поджога. Никто не унюхал газ.Швейцар поднимает бровь. Этот тип проводил время, флиртуя с горничными имедсестрами, работавшими в больших помещениях на верхних этажах, и каждый вечерждал в вестибюле, когда они будут возвращаться с работы. Три года я живу здесь,и этот швейцар все так же сидит по вечерам с журналом «Эллери Квин», пока явтаскиваю пакеты и сумки, отпираю дверь и вхожу внутрь.

Швейцар поднимает бровь и рассказывает, что некоторые люди,уезжая в долгую поездку, оставляют свечу, — очень-очень длиннуюсвечу, — гореть в большой луже бензина. Такое делают люди с финансовымитрудностями. Те, кто хочет выбраться из низов.

Я попросил разрешения воспользоваться телефоном у парадного.

— Многие молодые люди пытаются поразить мир и покупаютслишком много всего, — говорил швейцар.

Я звоню Тайлеру.

Телефон прозвонил в доме, который Тайлер арендовал наПэйпер-Стрит.

Тайлер, ну пожалуйста, избавь меня!

Телефон прозвонил еще раз.

Швейцар наклонился к моему плечу и произнес:

— Многие молодые люди сами не знают, что им нужно.

Тайлер, ну пожалуйста, спаси меня!

Телефон прозвонил снова.

— Молодежь! Им нужно все сразу, весь мир!

Избавь меня от шведской мебели!

Избавь меня от изящных искусств!

Телефон прозвонил еще раз, и Тайлер снял трубку.

— Если не будешь знать, чего хочешь, — говорилшвейцар. — Закончишь с кучей того, что тебе не нужно и не нравится.

Да не стать мне законченным!

Да не стать мне цельным!

Да не стать мне совершенным!

Избавь меня, Тайлер, от целостности и совершенства!

Мы с Тайлером договорились встретиться в баре.

Швейцар попросил телефонный номер, по которому меня сможетнайти полиция. Все еще шел дождь. Моя «Ауди» по-прежнему припаркована настоянке, но из лобового стекла торчит пробивший его галогеновый торшер«Дакапо».

Мы с Тайлером напились пива, и Тайлер сказал, что да, я могуостаться у него, но попросил меня оказать ему услугу.

На следующий день должен приехать мой чемодан с прожиточнымминимумом, — шесть рубашек, шесть смен нижнего белья.

Мы, подвыпившие, сидели в баре, никто не смотрел на нас и необращал внимания, и я спросил Тайлера, что я должен для него сделать.

Тайлер ответил:

— Я хочу, чтоб ты меня изо всех сил ударил.

Две картинки из моей демонстрационной презентации дляМайкрософт на экране, я чувствую вкус крови, которую приходится сглатывать. Мойбосс не знает, в чем дело, но он не дал бы мне вести презентацию с подбитымглазом и половиной лица, опухшей от швов под щекой. Швы слабеют, и я могуощутить их, прощупав языком. Похоже на спутанную рыболовную леску на берегу. Япредставляю их, как черные петли на распустившемся вязании, и глотаю кровь. Мойбосс ведет презентацию по моему сценарию, а я меняю кадры на ноутбуке упроектора возле противоположной стены, в темноте.

Мои губы еще больше липнут от крови, когда я пытаюсьслизывать ее, и когда включится свет, мне придется повернуться к консультантамиз Майкрософт, — к Эллен, Уолтеру, Норберту и Линде, — и сказать«Спасибо что пришли», — мой рот будет блестеть от крови, и кровь будетпросачиваться сквозь щели между зубами.