Марлы.

О, а Марла снова смотрит на меня, резко выделяясь на фонемозговых паразитов.

Лгунья.

Симулянтка.

Марла фальшивка. И ты фальшивка. Все вокруг такие: и когдаони бьются в конвульсиях от боли, и когда падают с лающим кашлем, и когдаджинсы их промокают до синевы в промежности, — все это лишь большойрозыгрыш.

Сегодня вечером направленная медитация вдруг ни к чему меняне приводит. За каждой из семи дверей дворца, — зеленой, оранжевой, —Марла. Синяя дверь, — и там Марла. Лгунья. Во время направленногосозерцания в пещере с животным, которое мне покровительствует, мое животное —Марла. Марла, курящая сигарету, закатывающая глаза. Лгунья. Темные волосы ифранцузский припухший рот. Симулянтка. Смуглокожие мягкие итальянские губы.Тебе не спастись.

Клоуи была подлинной.

Клоуи была похожа на скелет Джоан Митчелл, который вынужденмило улыбаться гостям на вечеринке. Представьте себе, как этот скелет по имениКлоуи, размером с букашку, бежит сломя голову через тоннели и склепы своихвнутренностей, той ночью, в два часа. Ее пульс визжит сиреной, предвещая:«Приготовиться к смерти — десять, девять, восемь секунд. Смерть состоится черезсемь, шесть…» Посреди ночи Клоуи несется по лабиринту собственных опадающих вени рвущихся сосудов, источающих горячую лимфу. Нервы проводкой пронизываютткань. Гнойники набухают в ткани вокруг Клоуи, как горячие белые жемчужины.

Визгливый сигнал оповещения: приготовиться к эвакуации изкишечника, осталось десять, девять, восемь, семь…

Приготовиться к отлету души, осталось десять, девять,восемь…

Клоуи шлепает по лужам почечной жидкости, выброшенной изотказавших почек.

Смерть состоится через пять…

Пять, четыре…

Четыре…

Где-то рядом аэрозоль паразитической жизни красит ее сердце.

Четыре, три…

Три, две…

Клоуи карабкается, цепляясь руками за стынущий покровсобственной глотки.

Смерть должна состояться через три, две…

Сияние луны за щелью открытого рта.

Так, приготовиться к последнему вздоху.

Эвакуация…

Немедленно!

Душа чиста от тела.

Немедленно!

Смерть состоялась.

Немедленно!

О, это должно быть так сладко, — мои руки по-прежнемупомнят горячие всхлипы Клоуи, а она сама лежит где-то и мертва.

Но нет же, на меня пялится Марла.

В направленной медитации я протягиваю руки, чтобы получитьсвое внутреннее дитя, а дитя это — Марла, курящая сигарету. Никакого белогошара исцеляющего света. Лгунья. Никаких чакр. Представьте чакры, как онираскрываются, подобно цветкам, и в центре каждого цветка — медленный взрывсладкого сияния.

Лгунья.

Мои чакры остаются закрытыми.

Когда медитация окончена, все потягиваются, встряхиваютголовами и помогают друг другу подняться, готовясь. Терапевтический физическийконтакт. Перед объятьями я делаю три шага, чтобы стать напротив Марлы. Онаразглядывает мое лицо, а я высматриваю за ее спиной человека, который дастсигнал.

«Давайте каждый из нас», — доносится сигнал, —«Обнимет ближнего».

Мои руки резко смыкаются вокруг Марлы.

«Выберите кого-нибудь особенного для вас на сегодняшнийвечер».

Руки Марлы с сигаретой пришпилены к ее талии.

«Расскажите этому человеку о своих ощущениях».

У Марлы нет рака яичек. У Марлы нет туберкулеза. Она неумирает. Ну ладно, по всякой заумной высокодуховной философии мы все умираем,но Марла не умирает так, как умирала Клоуи.

Доносится реплика: «Поделитесь собой».

Так что, Марла, как тебе плоды твоих рук?

«Поделитесь собой полностью».

Так что, Марла, убирайся! Убирайся! Убирайся!

«Давайте, поплачьте, если вам нужно».

Марла пялится на меня. У нее карие глаза. Припухшие мочкиушей вокруг дырочек, сережек нет. На потрескавшихся губах шелушится кожа.

«Давайте, поплачьте».

— Ты тоже не умираешь, — говорит Марла.

Вокруг нас стоят всхлипывающие пары облокотившихся друг надруга.

— Разоблачить меня — валяй, — говоритМарла. — А я разоблачу тебя.

«Тогда мы можем поделить группы», — говорю я. ПустьМарле достанутся костная болезнь, мозговые паразиты и туберкулез. Я возьму ракяичек, кровяных паразитов и органические поражения мозга. Марла говорит:

— А как насчет прогрессирующего рака желудка?

Девочка неплохо осведомлена.

Мы можем поделить рак желудка. Она получит первое и третьевоскресенье каждого месяца.

— Нет, — говорит Марла. Нет, ты ей подай все это.Рак, паразитов. Глаза Марлы сужаются. Она не ожидала, что сможет получать такиевосхитительные чувства. Она наконец-то ощутила себя живой. Ее лицо просияло. Завсю свою жизнь Марла ни разу не видела мертвеца. У нее не было настоящегопонятия о жизни, потому что не хватало контраста для сравнения. О, но теперь унее под рукой были и умирание, и смерть, и утраты, и горе. Содрогания и плач,ужас и жалость. Теперь, когда она знает, к чему мы все придем, Марла полноценноощущает бег каждого мига своей жизни.

Нет, она не уйдет ни из какой группы.

— Ни за что! Чтобы жизнь ощущалась как раньше? —говорит Марла. — Одно время я даже помогала на похоронах, чтобы хорошосебя чувствовать просто из-за того, что дышу. Ну и что с того, если я не могунайти работу или что-то там.

«Так возвращайся, ходи по похоронам», — говорю.

— Похороны — ничто по сравнению с этим, — отвечаетМарла. — Похороны — абстрактная церемония. А здесь, — здесьпо-настоящему познаешь смерть.

Пары вокруг нас вытирают слезы, шмыгают, хлопают по спинам иотпускают друг друга.

«Мы не можем ходить сюда вдвоем», — говорю ей.

— Так не ходи, — «Мне это нужно».

— Так ходи на похороны.

Все вокруг разделились и берутся за руки для сближающеймолитвы. Я отпускаю Марлу.

— Давно ты сюда ходишь? — Сближающая молитва. «Двагода». Мужчина из кольца молящихся берет меня за руку. Другой берет за рукуМарлу. Когда начинаются такие молитвы, мое дыхание обычно срывается. О,благослови нас! О, благослови нас в нашем гневе и страхе!