И я спал. Младенцы не спят так крепко.

Каждый вечер я умирал, и каждый вечер возрождался снова.

Из мертвых.

До сегодняшнего вечера, — два года успешной жизни досегодняшнего вечера, — потому что я не могу плакать, когда эта женщинапялится на меня. Потому что не могу достичь крайней черты, не могу спастись.Мой язык будто облеплен бумагой, я сильно закусываю губы. Я не спал уже четверосуток.

Когда она смотрит на меня — я чувствую себя лжецом. Онасимулянтка. Она лгунья. Сегодня вечером было знакомство, мы все представлялись:я Боб, я Пол, я Терри, я Дэвид.

Я никогда не называю свое настоящее имя.

— Здесь больные раком, так? — спросила она.

Потом говорит:

— Ну, что же, привет всем, я Марла Сингер.

Никто не сказал Марле, какой именно рак. Потом все мызанялись укачиванием своего внутреннего дитя.

Мужчина по-прежнему плачет, обвив ее шею, Марла в очереднойраз затягивается сигаретой.

Я смотрю на нее из-под вздрагивающих титек Боба.

Для Марлы — я фальшивка. Со второго вечера нашей встречи яне могу уснуть. Хотя — я-то первая фальшивка здесь, — ну, если только всеэти люди не притворяются, со всеми своими поражениями организма, кашлем иопухолями, — все, даже Большой Боб, здоровенный лось. Огромный гамбургер.

Взглянуть, к примеру, хотя бы на эти его уложенные кремомволосы.

Марла курит и закатывает глаза.

В этот момент ее ложь — отражение моей лжи, и я вижу толькоэту ложь. Посреди правды всех остальных. Все прильнули друг к другу иотваживаются поделиться своими худшими страхами, говорят о том, как на нихнадвигается смерть, и о стволе пушки, уткнувшейся каждому из них в глотку. Нуда, и Марла, курит и закатывает глаза, и я, погребенный под хныкающим ковром; ивнезапно все страшное, — даже смерть и отмирание, — становится в рядс искусственными цветами на видео, как нечто несущественное.

— Боб, — говорю. — Ты меня раздавишь, —пытаюсь шепотом, потом перестаю. — Боб, — хочу сбавить тон, потом ужепочти ору. — Боб, мне нужно выйти в сортир.

В ванной над раковиной висит зеркало. Если так пойдет идальше, — я увижу Марлу Сингер в «Высшем и Предначертанном», группепаразитической дисфункции мозга. Марла будет там. Конечно, Марла будеттам, — и первым делом я сяду рядом с ней. И потом, после знакомства инаправленной медитации, после семи дверей дворца и белого шара исцеляющегосвета, после того, как мы откроем свои чакры, когда придет времяобъятий, — я схвачу мелкую сучку.

Ее руки крепко прижаты к бокам, мои губы уткнутся ей в ухо,и я скажу — «Марла, ты фальшивка, убирайся!» «Это единственная стоящая вещь вмоей жизни, а ты разрушаешь ее!» «Ты гастролерша!»

При следующей нашей встрече я скажу: «Марла, я не могууснуть, пока ты здесь. Мне это нужно. Убирайся!».

Ты просыпаешься в Эйр Харбор Интернэшнл [1].

При каждом взлете и посадке, когда самолет делал резкийкрен, я молил о катастрофе. Тот миг, когда можно умереть и сгореть, какбеспомощный табак из человечины в сигаре фюзеляжа, на время избавляет меня отбессонницы и нарколепсии.

Вот как я встретил Тайлера Дердена.

Ты просыпаешься в аэропорту О'Хейр.

Ты просыпаешься в аэропорту Ла Гардиа.

Ты просыпаешься в аэропорту Логана.

Тайлер подрабатывал киномехаником. По своей природе, Тайлермог работать только по ночам. Если киномеханик брал больничный, профсоюз звонилТайлеру.

Бывают ночные люди. Бывают дневные. Я могу работать толькоднем.

Ты просыпаешься в Даллесе.

Страховка утраивается в случае смерти в служебной поездке. Ямолил о турбулентности, я молил о том, чтобы в турбину затянуло пеликана, и оразвинтившихся болтах, и о наледи на крыльях. При взлете, когда самолетотталкивается от полосы, и выдвигаются закрылки, сиденья переводятся ввертикальное положение, складные столики убираются, и весь ручной личный багажразмещен в ячейках под потолком; в то время как конец взлетной полосы пробегаетпод нами, а мы сидим с потушенными курительными принадлежностями, — ямолил о катастрофе.

Ты просыпаешься в Лав Филд.

В проекционной будке Тайлер делал переходы между частями,если дело было в старом кинотеатре. Для переходов в будке установлено двапроектора, один работает.

Я знаю это, поскольку это известно Тайлеру.

Во второй проектор заряжена следующая катушка фильма. Почтивсе фильмы разбиты на шесть-семь катушек, которые надо проиграть в определенномпорядке. В кинотеатрах поновее все катушки склеивают в одну большую,пятифутовую. Тогда не надо держать включенными оба проектора и делать переходы,переключаться взад-вперед: катушка один, щелк, катушка два на втором проекторе,щелк, катушка три на первом проекторе.

Щелк.

Ты просыпаешься в Ситеке.

Я разглядываю картинки людей на ламинированной карточкепозади сиденья. Женщина плывет в океане, ее каштановые волосы развеваютсясзади, спасательный жилет застегнут на груди. Ее глаза широко открыты, ноженщина не хмурится и не улыбается. На другой картинке люди тянутся закислородными масками, свисающими с потолка, — на лицах безмятежность, каку коров в Индии.

Должно быть, авария.

Ой.

У нас разгерметизация салона.

Ой.

Ты просыпаешься, и ты в Виллоу Ран.

Старый кинотеатр, новый кинотеатр; чтобы перетащить вочередной театр фильм — Тайлеру приходилось разрезать пленку на изначальныешесть или семь катушек. Маленькие катушки упаковываются в пару стальныхшестиугольных чемоданов. Сверху каждого чемодана — ручка. Подыми один —вывихнешь плечо.

Они настолько тяжелые.

Тайлер был официантом на банкетах, обслуживал столики вотеле в центре города; и Тайлер был киномехаником в профсоюзе кинооператоров.Не знаю, сколько работал Тайлер всеми теми ночами, когда я безуспешно пыталсяуснуть.

В старых кинотеатрах, где фильм крутят с двух проекторов,оператор должен стоять рядом с ними и переключить проекторы секунда в секунду,чтобы зрители не заметили разрыва в том месте, когда одна катушка запускается,а другая заканчивается. В правом верхнем углу экрана можно заметить белыеточки. Это сигнал. Смотрим фильм и в конце катушки примечаем две точки.

«Сигаретный ожог», как здесь это называют.