Я окаменеваю — такое поведение для мужчины недопустимо. Но инквизитор, кажется, не смущается — несет меня к темной массе экипажа так уверенно, будто всю жизнь этим занимается.

— Отпустите меня, — осторожно прошу.

Нет. Глухо, как в танке. Поднеся меня к ожидающему извозчику, Риндал, не ставя меня на землю, распахивает дверь и сгружает меня внутрь. Подождав, пока я устроюсь на твердом холодном сиденье, запрыгивает следом и ударяет ладонью по стенке экипажа.

— Поехали!

Мы трогаемся с места, а я не свожу с мужчины глаз.

— Что, мисс Локуэл? — усмехается тот.

— Вы едете… со мной? — решаюсь я на вопрос.

— Я же сказал — провожу, — как само собой разумеющееся объясняет он, — заодно прослежу, чтобы вы не вернулись на работу. А то вдруг вы тоже трудоголик?

Шутка удается, но смеяться над ней нет сил. Низ живота простреливает болью и, чтобы не показать своих эмоций, я отворачиваюсь к окну, набрасывая завесу отрицания на свою скромную персону.

— Вам влетит за магию в архиве, — тихо сообщаю Риндалу.

Тот так же тихо смеется:

— Переживу.

Некоторое время мы едем молча — глядя в окно, мимо которого проносятся хлопья снежной каши. Сегодня вторник — наверняка у Нейта должны быть для меня новости.

— Мистер Макс… — начинаю и тут же осекаюсь под ироничным взглядом, — Риндан, нам нужно кое-куда заехать по дороге.

— И куда же? — он не сводит с меня глаз.

— К… — я откашливаюсь: не каждый день приходится признаваться в подобном мужчине, — к Тревору.

В глазах инквизитора медленно, но верно проступает понимание.

— К Тре-евору, — протягивает он, а я неожиданно краснею, понимая, что Максвелл уже в курсе всех наших тайных мест. А хотя его наверняка просветили в первый день — тоже же актуально.

— К нему, — киваю как ни в чем не бывало.

Подумаешь — новость! Каждому дознавателю рано или поздно требуется разрядка. А учитывая, что в вопросах личной жизни мы плетемся в хвосте всех желающих, неудивительно, что дело поворачивается таким боком.

Некоторое время инквизитор молчит, гипнотизируя сиденье напротив, точно решая, стоит ли причина смены маршрута. Я терпеливо ожидаю, осознавая, что повлиять на решение мужчины уж точно не смогу. Да и хочу ли? Дрожь, пробегающая по пальцам и отдающаяся в затылке беспокоит меня куда больше. Действительно, и зачем поехала? Знала же, что и сегодня тоже потребуется протянуть день без зелья.

— Я сам заеду к Тревору.

Вздрагиваю и смотрю на Максвелла, сразу напарываясь не спокойный взгляд.

— Но вначале отвезу вас домой и прослежу, чтобы горничная сделала вам чай.

Я смеюсь:

— Нет никакой горничной, Риндан.

— Почему?

Вздыхаю. По поводу Тревора инквизитор явно предупрежден, а о том, что ввиду близости к пустошам Шарры, где в прошлом веке сжигали колдунов, люди очень настороженно относятся к нашему брату — нет. Но мне уже лучше и я решаюсь на короткий рассказ. Заодно затрагиваю ряд суеверий, коснувшихся наших краев. Максвелл хмурится, но не перебивает — лишь допускает короткий смешок, когда я рассказываю мертвых воронах на крыльце.

— Только не говорите, что меня это тоже ждет.

— Нет, — успокаиваю я мужчину, — после просветительской деятельности кардинала ситуация улучшилась.

Он кивает, принимая пояснения, и его лицо светлеет.

— Ну и отлично. Терпеть не могу дохлятину.

На этих словах экипаж тормозит возле моего дома. Риндан спрыгивает первым, подает руку. Я жду фальшивых восхвалений своей старой обители, но, на удивление, их нет. Инквизитор оглядывает дом, будто бывал здесь десятки раз, и осторожно ведет меня по скользкой дорожке, замечая только:

— Садовника бы вам.

— На днях думаю пригласить, — улыбаюсь.

У двери я долго ищу в карманах ключ, пока не понимаю, что оставила его в кабинете. Поэтому лезу под старый горшок у крыльца и достаю запасной. Максвелл удивленно вскидывает брови:

— Отчаянно!

— Нормально, — усмехаюсь я, — кто полезет к дознавателю?

Я права — с тех пор, как я поселилась в этом доме, в районе резко снизился уровень преступности: не любят подозрительные личности вести дела в местах, где в любой момент тебя могут схватить за самое ценное. Но вслух я не говорю ничего — отпираю дверь и жестом прошу инквизитора пройти в дом.

Здесь, слава Богине, тепло. Бросив взгляд на приоткрытую печную заслонку, я понимаю, что забыла пригасить пламя. Спасибо хоть дымоход открыла. Риндан помогает мне снять шубу, сбрасывает сапоги и озирает моё скромное хозяйство.

— Симпатично!

— Спасибо, — благодарю я уже от окна, где отмеряю новую порцию зелья, — будете что-то…

Договорить не успеваю — инквизитор качает головой:

— Я бы с удовольствием, Мейделин, но вынужден вернуться на работу. Сейчас только отведу вас в постель.

Возражения застревают где-то в горле — я внезапно понимаю, что, в общем-то, и не против. Максвелл действительно выполняет обещание — терпеливо ожидает, пока я переоденусь в ванной, затем отводит наверх. У кровати я нахожу исходящую паром глиняную кружку.

— Я не помню, чтобы вы ставили чайник.

— Я не ставил. У меня было мало времени.

Значит, магия. Вдыхаю незнакомый аромат. Пахнет фиалками, лимоном и ещё чем-то знакомым, но неуловимым.

— Имбирь?

Риндан кивает:

— Имбирь. Ещё лимонник и розовый лист.

Благодарно улыбаюсь, понимая, что аллергии на этот букет у меня уж точно нет. А поэтому отпиваю маленький глоток и осекаюсь, ловя насмешливый взгляд.

— В кровать ложитесь.

Послушно забираюсь под одеяло, радуясь, что с утра сменила простыни: на свежей ткани, пахнущей полынью, лежать приятно. Максвелл проходится по комнате, проводит несколько минут у камина и, когда пламя в нем начинает лизать дрова, всё же находит раскрытый на нужной странице томик. Его брови взлетают вверх:

— Когда вы успеваете читать, Мейделин?

— По вечерам, — сидя в кровати, я держу в руках кружку и почему-то не смущаюсь, наблюдая за инквизитором в своем домашнем антураже. Я бы даже сказала, что он в него отлично вписывается, да, боюсь, Риндан не поймет.

— И много успеваете прочесть? — задает он следующий вопрос, вертя в руках книгу.

— Много, — я протягиваю руку, — дайте сюда.

Сомневаюсь, что у меня получится заснуть. Хоть за чтением время скоротаю.

Максвелл улыбается, но книгу отдает. И почти сразу же прощается — некоторое время я слышу возню на первом этаже, а затем резкий хлопок двери и уверенные шаги за окном извещают меня о том, что я осталась одна.