— Итак…

Его тон не сулит ничего хорошего и я сжимаюсь в комок, предвкушая не очень приятные разборки.

— Мисс Локуэл, как давно в вашу прелестную головку пришла мысль о том, что врать инквизитору шестой степени эмпатии — это нормально?

Я смотрю на мужчину. На его форму, на прищуренные глаза, на плотно сжатые губы — и внезапно ловлю себя на мысли, что пить мне явно не следовало.

— Мистер Максвелл, — официальное обращение дается просто, — согласно протоколу я не имею права лгать вам только при исполнении. Этот пункт не затрагивает сферу частной жизни.

Я хочу в подтверждении своих слов набросить на себя завесу отрицания, но в ситуацию вмешивается здравый смысл, напоминая, что это будет уже слишком.

Но Риндана, кажется, не интересуют мои оправдания. Пробежав взглядом по моим сжатым в кулаки ладоням, он криво ухмыляется и постукивает пальцами по стене. Прямо как в экипаже.

Тук-тук-тук…

— И давно у вас не было мужчины?

Наверное, именно в этот момент я понимаю — да, лгать явно не следовало.

— Два месяца, — и сглатываю пересохшим ртом: видимо, придется сообщать полную правду, — два с лишним. Десять недель.

— Два с половиной, — констатирует инквизитор, уже подхватывая меня на руки.

Целует он меня уже в спальне — не столько целует, сколько обозначает это действие, прикоснувшись своими губами к моим. Но я подаюсь к нему сразу, лихорадочно отвечая. Во рту будто пожар и срочно требуется утолить жажду. Мне даже прелюдии не надо — я вспыхиваю сразу, как спичка. Прижимаюсь к его горячему телу, чувствую физиологическую реакцию его организма на меня. Это в какой-то мере доставляет удовлетворение и я едва не рычу от удовольствия, стаскивая с него рубашку.

— Какая ты…. горячая, — заговорщицки шепчет Риндан.

— Это не я, это виски, — в тон ему отвечаю я, слыша в ответ тихий смех.

На ласки времени не остается — я хочу сути. И мужчина это чувствует — быстро пробегает по ряду пуговиц и платье падает на пол, даря долгожданное ощущение свободы. Мы перемещаемся в район кровати и падаем на простыни, ещё хранящие аромат полыни.

— Что, даже чаю не выпьем? — пытается шутить Максвелл.

В ответ я лишь досадливо морщусь, нетерпеливо раздвигая бедра — мне не нужны шутки. Мне нужен…

Когда он входит в меня, я выгибаюсь дугой. То, что нужно — словно струя воды, льющаяся на потрескавшуюся от жары землю. А затем губы Риндана находят мои и он начинает двигаться. Вначале медленно, с каждым движением он убыстряет темп. Но мне много не надо — уже на второй минуте я взрываюсь. Долго бьюсь в сладкой судороге, которая в этот раз дарит освобождение, беззвучно крича, открыв рот, будто рыба. А затем, чувствуя, что Риндан ещё во мне, обхватываю его ногами, не давая отдалиться, и начинаю двигаться снова. И он поддерживает — сухая ладонь плотно обхватывает мое бедро и мы пускаемся в темп бешеной скачки. Мне не стыдно — стоит ли стыдиться того, что происходит сейчас? Однозначно нет.

Второй оргазм накрывает неожиданно. Он другой — глубже, полнее. В этот раз я рычу, будто львица. Максвелл вторит — и я чувствую внутри себя нарастающую пульсацию. Мне не грудь падают капли пота с его лба. Инквизитор нависает надо мной, будто скала — и внезапно обмякает, падая на меня и прижимая своим телом.

Резерв наполовину пуст.

Я закрываю глаза и обхватываю мужчину за шею. Вот теперь приходит понимание — будет стыдно. Не сейчас, завтра. На работе.

Но я подумаю об этом потом.

— Как мало женщине нужно для счастья… — хрипло шепчет Риндан, не сдвигаясь с места.

Я беззвучно смеюсь — я действительно счастлива. Наверное, всё же не только в резерве дело.

— Чаю? — одними губами предлагаю я.

— А тебе точно достаточно?

Приоткрываю глаза — мужчина лукаво смотрит на меня, подняв голову. В его глазах прыгают, веселясь, смешинки. И то ли этот взгляд, то ли тепло и давление мужского тела, то ли смешавшиеся ароматы полыни и мускуса дают понять — нет, не достаточно.

В этот раз всё проходит иначе. Мы долго целуемся, я скольжу пальцами по твердой мужской груди. Пробираясь ниже, исследую крепкие подтянутые ягодицы. Максвелл не протестует — он и сам занят. Его руки ласкают мои плечи, живот, спину… Он будто дразнит, не касаясь самого важного. И я это понимаю — потому что уже через четверть часа кладу его руку себе на грудь. Лениво… всё лениво. Поэтому и секс выходит медленным, тягучим, как мед. Я двигаюсь в такт, чувствуя, как заполняюсь предвкушением. Это уже не избавление — просто ощущения. Эмоции. Чувства.

Кончаем мы вместе, но привычно выгнуться мне не дают — Риндан обхватывает меня за талию и прижимает к кровати. И я извиваюсь под весом его тела, понимая — мужчина меня чувствует, как никто прежде. Он до последнего дразнит меня медленными, плавными движениями — и когда я начинаю срываться в удовольствие, меняет темп, замедляя меня. Поэтому оргазм накрывает меня постепенно, но неотвратимо. Как волны. И когда он всё же происходит, я не сдерживаюсь — кричу так громко, что слышат, кажется, даже соседи. Но… пусть слышат, им можно.

Я долго лежу в блаженной неге, прижимаясь спиной к горячему телу инквизитора. В голове — пусто, так же как и в резерве. За окнами крупными хлопьями валит снег. Камин почти догорел — но встать и подбросить пару поленьев откровенно нет сил.

— Мистер Максвелл, вы прогуляли дежурство? — решаюсь я все-таки начать разговор.

— Нет, — он обессиленно смеется, — Вальтц меня подменил.

— А-а-а, — выдыхаю я, прикрывая глаза. Говорить не хочется — даже эти пара реплик дались непосильным трудом. Голос, кажется, я все-таки сорвала.

Риндан прижимает меня к себе крепче и набрасывает на нас одеяло. Не выдержав, я поворачиваюсь к инквизитору лицом, ловя спокойный, слегка ироничный взгляд.

— У меня к вам вопрос, мисс Локуэл, — опережает меня он.

— Просто Мейделин, — теперь уже прошу я, наблюдая, как вспыхивает огонек в его глазах.

Мужчина некоторое время серьезно разглядывает меня и я уже собираюсь поинтересоваться причиной подобного внимания, как все-таки узнаю.

— Невероятно, — исторгает инквизитор, — для того, чтобы получить право называть женщину по имени, нужно всего лишь заняться с ней сексом! Знал бы я это раньше…

Я вновь смеюсь — заливисто, долго. И, разумеется, не одна.

— Так что за вопрос? — отсмеявшись, уточняю.

Максвелл озадаченно поджимает губы:

— Почему меня никто не предупредил, что Тревор — это кот?

Всё, финиш. Просто смеяться мне мало — я плачу, размазывая слезы по щекам и заходясь в приступе веселья. Одеяло сползает на пол и, чтобы я не сползла следом, мужчина обхватывает меня за талию. Я не против — кладу голову на подушку, упираясь лбом ему в грудь. Как же хорошо…