Мы какое-то время сидим в тишине, пока вновь не раздается шум коляски.

— Вот, держи, — Джо протягивает мне склянку темного стекла, — по три капли перед каждым приемом пищи и пять — перед сном.

— Штормить не будет? — улыбаясь, я забираю зелье.

— Как будто тебе выбирать, — возвращает мне улыбку он.

Я остаюсь у сестры до позднего вечера. После обеда вожусь с детьми, помогаю их мыть и самолично укладываю, а после этого долго болтаю с Джо, сидя у камина. Я люблю здесь бывать — мне нравится и их спокойный уклад жизни, и мудрость мужа сестры, и их глаза, которые светятся любовью, когда они смотрят друг на друга. Наконец, когда колокольчик извозчика звенит у ворот, прощаюсь, напоследок дотрагиваясь до круглого живота Адель.

— Сообщи, как доедешь, — просит она.

— Обязательно, — улыбаюсь я, махая рукой Джо.

Дорога назад уже не кажется скучной. Глядя в темное окно, я улыбаюсь, вспоминая подробности вечера. И все-таки семья — это здорово. Жаль, у меня такой не будет.

Дознаватели редко выходят замуж — этому не способствует ни специфика работы, ни сама ипостась страшного одаренного. Странно как — темные века остались в прошлом, только люди из них не все вышли. Вот и пожинаем плоды работы инквизиции в виде оплеух жизни и шарахающихся людей, стоит им только узнать, кто мы.

Надо бы узнать у Максвелла, как инквизиторы относятся к тому, что им сохранили старое название.

До дома доезжаем почти без приключений — лишь единожды экипаж заносит и по привычке я вцепляюсь в ручку, прикрученную у окна. Но возница ловко выравнивает ход и через полчаса тормозит у скрипучей калитки.

А в соседнем доме горит свет.

Утром я не дожидаюсь гудка паровоза — вскакиваю, когда небо на востоке едва начинает окрашиваться в цвета солнечного королевства. Вливаю в себя горячий чай вприкуску с купленным позавчера печеньем, набрасываю шубку и выскальзываю из двери ровно за мгновение до того, как у дома тормозит экипаж.

— Как обычно? — крепостной извозчик уже знает мой маршрут.

Но я машу головой:

— Нет. Вначале к Тревору.

Стоит мне только захлопнуть дверцу, как экипаж трогается с места. Возничий знает, куда — “к Тревору” рано или поздно ездят все — и дознаватели, и инквизиторы. Правда, не всегда успешно, но что уж есть…

Мне должно повезти.

Мы тормозим у светлого особняка со стрельчатыми окнами, но я не стремлюсь к главному входу — наоборот, обхожу дом слева и по каменным скользким ступеням спускаюсь в подвал. На стук дверь почти сразу открывается и первым, кого я вижу, скользнув внутрь — огромного рыжего кота.

— Привет, Тревор! — улыбаюсь я, уже почесывая усатого за ухом. Тот сыто щурится и, подумав, начинает урчать.

— Мейделин?

— Привет, Нейт, — оборачиваюсь, улыбаясь.

Хозяин лавки магических зелий и по совместительству этого шикарного особняка — мой приятель. Когда ты оказываешься в городе, отрезанной от своей семьи, поневоле приходится заводить знакомства.

Нейт на эту роль подошел отлично.

— Какими судьбами? — продолжает уточнять зельевар, мягко двигаясь вдоль прилавка. Он уже видит — его лаборатория является рабочей зоной, а значит, наши эмоции на виду. И пусть у него только второй уровень эмпатии — этого хватает.

— Мне бы контракт… — почти прошу я, уже видя, как поджимаются его губы.

— Контракт… — повторяет он и я чувствую исходящую от него волну сомнения, смешанного с какой-то растерянностью, — не уверен, что в этот раз смогу помочь.

— Почему?

Я растеряна: Нейт был моей последней надеждой. Без неё мне…

— После того, как уволился ваш инквизиторский состав, мои люди неохотно берут заказы.

— Это как-то связано?

— Понятия не имею, — мужчина смотрит на меня, а его руки под прилавком перебирают флаконы, — я пытаюсь выяснить, но пока глухо. Может, тебе пока…

— У меня есть, — отказываюсь я, натыкаясь на понимающий взгляд:

— Джо, да?

Киваю.

— Как он?

— Хорошо. Ждет, пока Адель подарит ему третьего.

— Да ты что? — темные глаза Нейта теплеют, по краю радужки пролегает золотистый ободок, — как родит — передавай поздравления. И… скажи, после нового года заеду.

— Хорошо.

Я уже поворачиваюсь, чтобы уйти, как в спину мне летит:

— Давай всё-таки попробуем. Но без гарантий.

У меня с плеч будто скала сваливается — все-таки есть шанс… остаться человеком.

Подписав все необходимые бумаги, я выбегаю из мастерской. Извозчик терпеливо дожидается у ворот. Он в курсе нашей специфики, поэтому лишних вопросов не задает — лишь когда я оказываюсь рядом, задает вопрос:

— Как Тревор?

— Отлично, — улыбаюсь, — сыт, толст, доволен — что ещё надо коту?

Экипаж трогается, а я все ещё не могу погасить улыбку. И как Нейт не обижается…

К крепости подъезжаем вовремя — короткая стрелка на городской ратуше стоит четко на восьмерке в то время, как длинная указывает на “без пяти”. Сегодня допросов не предвидится — разве что-то совсем экстраординарное. А значит, меня ждет стандартный рабочий день и куча писанины.

Каланхоэ выжил. Я констатирую это сразу, как только попадаю в кабинет. Переставив везучее растение на подоконник — поближе к тусклому зимнему утру, я не выдерживаю — зажигаю верхний свет, настольную лампу, раздвигаю тяжелые портьеры. Зимой мне отчаянно не хватает солнца — и сегодняшний день не является исключением.

На растопку камина уходит ещё четверть часа — хоть в крепости и топят, я никогда не отказываюсь от живого огня. Да и работы немного — я всегда заполняю документы по горячим следам, поэтому сегодняшний день будет посвящен переносу данных из моего личного планшета на бланки строгой отчетности. Поэтому я не тороплюсь — хожу по комнате, разминаю шею, поправляю статуэтки, рядочком стоящие на книжной полке. Там же нахожу пару нечитанных книг — в прошлый раз не зашли, но что мешает дать им второй шанс?

Наконец, все дела переделаны и мне ничего не остается, кроме как заняться своими непосредственными делами. Я подхожу к сейфу, но открыть его не успеваю — на столе вибрирует магический передатчик.

— Дознаватель…

— Мисс Локуэл?

Ну конечно, кто же ещё…

— Вам не кажется, что мы слишком часто общаемся, мистер Максвелл?

— Не кажется. Но, если честно, я бы предпочел контактировать с вами по более приятным поводам.

Его голос собран и в нем, кажется, проскальзывают нотки тревоги, поэтому подбираюсь я мгновенно.