Она вихрем пролетела мимо длинного ряда цветочниц, на разныеголоса расхваливавших свой товар, в который раз озадачившись, куда же деваютнепроданные розы, гвоздики, лилии – неужто выбрасывают? – и вскочила в«маршрутку» за секунду до того, как водитель закрыл дверцу. На номер Тина дажене взглянула: отсюда, с этой остановки, транспорт шел только через площадьСвободы, а потом по длинной-предлинной улице Ванеева – то есть в нужном Тиненаправлении.

Она заплатила за проезд и, как всегда, не стала братьбилета. Это было среди интеллигентных и довольно-таки безденежных нижегородцевособым шиком: оставлять билеты бедным, замотанным жизнью кавказцам, которыепостепенно прибирали к рукам одну городскую «маршрутку» за другой. Ну да, у нихже там, на Кавказе, войны-войнушки, а мы тут, в России, как сыры в маслекатаемся…

«Маршрутка» споро добежала до площади Свободы, сделалатрадиционный круг и… вместо того, чтобы выехать на Ванеева, свернула в боковуюулицу. Какое-то время Тина сидела спокойно, надеясь, что это временный объездиз-за какого-то очередного ремонта, однако машинка бодро перла вперед, явно несобираясь ни останавливаться, ни сворачивать.

– Слушайте, – растерянно обратилась Тина в пространство, – акуда мы едем? Это номер какой?

– Сороковой, – сказала ее соседка. – Идет в Верхние Печеры.

– Через Сенную площадь? – ужаснулась Тина и ринулась кдверце: – Ой, откройте, пожалуйста, я сойду!

Водитель, видимо, не расслышал.

– Остановите, а? – нагнулась к нему Тина. – Я не знала, чтовы через Сенную едете, остановите, пожалуйста!

– Толко что был остановка, – огрызнулся водила, и от егоакцента, с которым, кажется, говорили теперь девяносто процентов так называемыхроссиян, Тину, как всегда, передернуло.

– Стойте, вы что, не слышали! – запальчиво потребовала она.

– Гдэ я тебе тут остановлу? – не оборачиваясь, зло спросилшофер. – Останови, останови, а потом ГАИ придет, кто штраф платить будет? Ехайдо Сенной, да?

– Ну и ехай сам, – обиделась Тина. – А мне выйти надо.

– Приспичил, да? – нагло ухмыльнулась в зеркало физиономия.– Ничэго, потэрпишь.

– Девушка, да плюньте вы, – посоветовал добродушныйдяденька. – Остановка через три минуты, какая разница?

Тина только сверкнула на него глазами и снова повернулась кводителю.

Строго говоря, она и сама не могла понять, с чего завелась.Ее улица осталась так далеко, что это не принципиально: выйти сейчас или черезтри минуты. Более того, ехать до Сенной даже лучше, там можно на что-нибудьпересесть и успеть-таки вовремя и домой, и на встречу с Виталием, а если онасойдет сейчас, то придется долго-долго идти пешком, наверняка опоздает…

И все-таки ей словно вожжа под хвост попала. Тина сама непонимала, почему талдычит свое, одно знала наверняка: из такси надо выйти,надо, надо! Хотя бы для того, чтобы взять верх над этой наглой рожей. Вотименно!

– Останови сейчас же! – яростно выкрикнула Тина. – Я ведьдаже билета не взяла, ну как не стыдно?!

– А, ты бэз билета? – обрадовался водитель. – Плати сэйчасже. Нэмэдленно плати, пока нэ будешь платить, никто нэ будет выходит, да?

Ну… ну, это уже был просто предел всему!

Тина растерянно оглянулась:

– Как это – без билета? Я ведь заплатила, просто не взяла его…

– Ну и дура, – спокойно информировала тетка, одна занимавшаяпереднее сиденье: рядом мог поместиться разве что йог, голодавший не менеегода. – Нашла бедненьких, подавать им! Да они знаешь как живут? Наши русскиебалды на рынках на них горбатятся, торгуют, а они знай стоят, надзирают. У насв Доскине один такой себе фазенду отгрохал, с ума сойти! Там тебе и дом, иподворье, и гаражи, и для баранов целый дворец, и для сына отдельный дом, икоровы у него, и овцы, и теплицы, и три автомобиля, а дети в школу не ходят,только знай по хозяйству суетятся!

– Да, деваться от них некуда! – подхватил кто-то еще, и всепассажиры мигом открыли оживленную дискуссию «Руки прочь от России!». То, чтоэто происходило в пределах слышимости водителя, никого особенно не смущало, втом числе и его. Он крутил себе баранку и мчался к Сенной!

Это было выше ее сил. Тина вдавила палец в кнопку наддверью. Водитель так и подскочил, когда сирена – несомненно, близкаяродственница той, которая звучит на учениях по гражданской обороне! – взревелау него над головой.

Возможно, в иной ситуации этот звук и ласкал бы его слух, носейчас он оказался той соломинкой, которая сломала спину верблюда.

Громко выругавшись, шофер внезапно свернул и ринулся покакой-то боковой улочке, среди старых домиков, крича на всю «маршрутку»:

– Ах так, да? Гудеть, да? Ну и ладно! На Сенную нэ едем! Нэбудет остановка!

– Как это?! – вскричала Тина.

– Кататься едем, да? – мстительно хохотнул водитель, делаяновый, совсем уж лихой вираж… и перегораживая путь «Волге», которая пылила сгорки на полной скорости.

Тине показалось, что зеленая морда машины – оскаленная иперекошенная – летит прямо на нее. Она слабо, отстраняюще махнула рукой – и вследующее мгновение страшный удар опрокинул ее на спину.

Очнулась Тина от боли – кто-то с силой пнул ее в живот. Скриком рванулась, открыла глаза, но сначала ничего не увидела в шевелящейся,кричащей тьме. Тотчас мрак перед глазами рассеялся, и Тина с необыкновеннойясностью поняла, что произошло: «Волга» опрокинула «маршрутку», пассажировшвырнуло друг на друга…

Какая-то тяжесть давила на грудь, на лицо.

«Задохнусь ведь!» – испугалась она и попыталась сдвинутьнавалившийся груз.

Это удалось с превеликим трудом, но сразу стало легче. Тинапопыталась сесть, машинально прикрывая лицо, чтобы кто-нибудь из людей,шевелившихся, кричавших рядом, не угодил ненароком каблуком или локтем.

Прислушалась к себе – похоже, ничего не сломано. Удивительно– ей совсем не было страшно. Может, сотрясение мозга? Даже странно – такоеспокойствие. Ведь только что готова была хоть в окошко прыгать, только бывыбраться из «маршрутки»! А теперь, после аварии…

Впрочем, авария уже произошла, теперь-то чего бояться?

Вот оно что! Значит, Тина собачилась с водителем не простоиз общей стервозности натуры. Чувствовала, стало быть, аварию, которую вкакой-то степени сама же и спровоцировала. Забавно…