— Я люблю тебя, Кейт, — прошептал он, и онаулыбнулась.

— Нет, не любишь. Я тебе не разрешаю, — так жешепотом ответила она.

Вместо ответа он привлек ее к себе и поцеловал.

— Тебе пора идти… — проговорила Кейт, когда ониненадолго прервали поцелуй, чтобы перевести дух.

Джо кивнул, но не сделал ни малейшей попытки встать сдивана, на котором оба уже полулежали. Вместо этого он снова прижал ее к себе ицеловал, целовал до тех пор, пока у Кейт не закружилась голова. Полузабытоеблаженство захлестывало ее, словно теплые, ласковые волны, и очень скоро Кейтстало ясно, что она вовсе не хочет, чтобы он уходил. Ей не хотелось разрушатьсвою жизнь, причинять боль Энди, терять собственного сына… Ничего этого она не хотела,но могучая река, которая подхватила Кейт, была сильнее нее.

И когда Джо уложил ее на диван, Кейт не нашла в себе силпрогнать его. Вместо этого она помогла ему избавиться от одежды, как делала этоуже много раз, а потом разделась сама.

Этой ночью они любили друг друга со всей страстью, котораяне давала им покоя три долгих года, а потом уснули мирным, безмятежным сном, невыпуская друг друга из объятий.

Проснувшись на следующее утро в своей постели, Кейтпочувствовала рядом с собой Энди и, сонно улыбнувшись, повернулась, чтобывзглянуть на него. Но когда она открыла глаза, то увидела рядом с собой Джо. Иэто был не сон и не кошмар, а естественное завершение тех трех лет, которые онипровели друг без друга. Как река, петляющая по равнине, рано или позднонепременно впадает в море, так и они неизбежно должны были соединиться вновь.

Через несколько минут Джо открыл глаза, увидел ее иулыбнулся.

— Я все еще сплю? Или, может быть, я умер и попал врай? Доброе утро, котенок.

Для него все было предельно просто. Он не был женат иотвечал только перед самим собой, а Кейт не могла без содрогания подумать отом, что будет, если Энди узнает…

— Ты выглядишь таким довольным, словно ничего неслучилось! — сказала она прокурорским тоном, однако это не помешало ейснова прижаться к его широкой груди. Когда они с Джо еще были вместе, оба оченьлюбили подолгу лежать по утрам в постели и болтать о всякой чепухе. — Утебя нет ни капли совести!

— Абсолютно! — подтвердил Джо, широко улыбаясь, ипоцеловал ее в макушку. Он уже забыл, когда в последний раз чувствовал себятаким счастливым, и теперь пребывал в полном согласии с собой и со всем миром.

— Послушай, а что с твоим ребенком? Почему он все времяспит? — спросил он.

Джо и в самом деле было удивительно, что маленькие дети такмного спят. Он всегда считал, что лет до пяти они орут ночи напролет, требуютесть или пачкают пеленки.

— С Кларки все в порядке, просто он очень спокойныйребенок, — ответила Кейт. Джо снова принялся ее целовать, и Кейт,почувствовав его желание, ответила ему самозабвенно и безрассудно. Это было каксон, как сказка, как самая прекрасная быль. Словно они и не расставались,словно и не было этих трех лет, наполненных ожиданием, разочарованием,тревогой. Их близость была настолько глубокой, что рационального объясненияэтому наверняка не существовало.

Джо и Кейт были очень разными, самостоятельными, в чем-тодаже самодостаточными, но это не мешало им чувствовать себя единым организмом.И это единство не нуждалось ни в словах, ни в объяснениях. Слова нужны были длявзаимных упреков, извинений, оправданий. Для обещаний и клятв, которые они немогли сдержать. Но сейчас слова не значили ровным счетом ничего — ведь то, чтоих связывало, было вне слов.

В конце концов Кларк Александр проснулся и завопил. Пока Джопринимал душ, Кейт быстро покормила малыша, а потом отправилась в кухню, чтобыприготовить завтрак. Поев, Джо с сожалением поглядел на часы и поднялся. Насегодняшнее утро у него были запланированы важные переговоры, и как ни хотелосьему провести весь день с Кейт, остаться он не мог.

— Ты сможешь со мной пообедать? — спросил он,вставая из-за стола и накидывая пиджак.

— Что мы делаем, Джо? Что я делаю?!

Кейт смотрела на него с тревогой и смятением во взгляде. Ониеще могли остановиться. Прошедшая ночь могла остаться единственной и последней.Кейт знала, что сейчас только от нее зависит, сумеет она сохранить свой дом,мужа, ребенка, или все снова пойдет прахом. Но расстаться с Джо — потерять егоснова — она была не в силах. И в глубине души она сознавала, что предприниматьчто-то все равно поздно.

— Я думаю, мы делаем то, что не можем не делать, —ответил Джо. — Нет, не спрашивай — я тоже не знаю, чем это кончится. Но, ядумаю, со временем все встанет на свои места.

У него было свойство не замечать страшных опасностей иловушек, которые ждали впереди, — разумеется, если только речь не шла оего любимых самолетах, — и Кейт эта самоуверенность частенько раздражала.

— Это будет не просто, — сказала она, поправляялацканы его пиджака.

Ей нравилось, как он выглядел, нравились резкие черты еголица, нравилась маленькая ямочка на подбородке, нравились его по-мужски широкиеплечи, длинные ноги и голубые глаза, которые, казалось, следили за нейпостоянно, куда бы она ни направлялась. Одного их взгляда было достаточно,чтобы у Кейт начинала от счастья кружиться голова. Джо был ее идеалом, еемечтой, и Кейт понимала, что в этой борьбе с собой ей никогда не победить. Еетянуло к нему, как притягивает ночных мотыльков раскаленное пламя горящей наокне свечи.

— Жизнь вообще непростая штука, — спокойно заметилДжо, целуя ее. — И в ней ничто не дается просто так. У каждой вещи естьсвоя цена, и хотя порой она бывает непомерно высока, я никогда не боялсяплатить за то, что я хотел или во что верил. — Это действительно было так,но на этот раз за свое счастье им предстояло расплачиваться не только своими,но и чужими жизнями. Даже в первую очередь чужими.

— Ну так как, пообедаем вместе?

Кейт немного поколебалась, потом кивнула. Она хотела быть сним, пока это было возможно. А потом… потом будет видно.

— Хорошо, я вызову няню. Где мы встретимся?

Джо предложил встретиться в полдень в «Ле Павильон» — одномиз ее самых любимых мест в Нью-Йорке — и ровно в полдень Кейт, одетая вбледно-зеленое шелковое платье, сколотое на груди серебряной брошью, вошла взал, где ее ждал Джо. Она выглядела изящной и хрупкой, платье великолепноподходило к ее темно-каштановым волосам, которые давно отросли и стали ещепышнее, чем прежде. Джо смотрел на нее не отрываясь, как смотрел десять летназад, когда впервые увидел ее на балу.

В том, что они так открыто появились вместе в ресторане, гдеих легко могли узнать, была своя опасность, но, договариваясь о встрече, онирешили, что, напротив, подобная открытость вызовет меньше подозрений, даже еслиони наткнутся на знакомых.