Не сдаётся…

Докатились, сейчас бы Дэнчиком восхищаться!!!

Но я сдаюсь первым. Без понятия, как тут белый флаг поднимают, на мне из выданной футболки только клочки какие-то висят, но я срываю их и начинаю махать. Руки даже не поднимаются, тяжелые, капец.

На меня перестают обращать внимание. Бой продолжается. У Дэна как будто силы прибавились, последняя агония, наверное. Или головой начинает думать, приказали же!

И вуаля! На левой руке полковника проступает порез. Невозможно!

Атака, ещё, ещё, сил всё больше, движения всё резче и быстрее. Второй порез, но только футболки. Да это, черт подери, тоже дорого. Второе очко как никак!

— Давай-давай, Эндшпилёк! — Похлопал бы, но сил нет, могу только словами.

Не оборачиваясь, бросает мне:

— Задницу либо прижми, либо оторви от пола! — Рычит не хуже деда, только не так громко.

— Сам справишься… — Стараюсь говорить с ленцой, но понимаю, как на самом деле жалок.

Даже ведь не сижу, так, делаю видимость, всё трясется. Ещё чуть-чуть и просто лягу. Прям здесь, прям перед этими.

— Наконец-то! — Голос полковника довольный.

Я не ослышался?!

Довольный?!

Бой заканчивается. Вояка просто встает столбом и протягивает руку внуку для пожатия. Тот вытягивает в ответ.

— Тебе помочь? — Насмешливо ко мне, тоже протягивая руку. И не для пожатия, для помощи, чтоб её.

Как слабому!

— Сам справлюсь! — Шиплю, как девчонка какая-то, но ничего контролировать при такой усталости не могу.

Мийка всегда говорила, что у меня всё по лицу ясно, вот эти походу тоже поняли.

Но чего я никак не ожидал, так это того, что Дэн, Дэнчик, ненавистный Соло подойдёт и усядется рядом со мной и ободрительно хлопнет меня по плечу.

— У меня тринадцать лет опыта и, как видишь, до сих пор замыкает. — На меня не смотрит, следит за дедом, который даже не выдохся!

Как можно себя так сохранить?!

— Тебе повезло. — Отвечаю без пояснений, поймёт, как захочет.

Повезло с дедом, с детством, с наставником. Со всем короче!

— Да. — И улыбается.

Устало, но улыбается. Не лыбится, не как его подонок-предок. Улыбается!

Может, она не пресмыкается, а восхищается?

Всё поплыл Тузов, на Джокера напоролся. На такого ни пейнтболом, ни боксом не попрёшь, другим задавит. И обоснует.

Отворачиваюсь, дикое чувство неправильности. Зачем сел, пусть проваливает, друзьями нам не стать, по одной улице не ходить. В одном лицее, кажись, тоже не учиться. Чего расселся, унижать только!

— Если твоя цель был я, зачем на Мии начал отрываться? — Ни с того ни с сего спрашивает серьезно.

— Хотелось проверить, изменилась или нет. — Отвечаю честно, не как тогда на пейнтболе.

Теперь нет резона что-то строить, сооружать, провоцировать. Он сильный, он сильнее. Похоже чудо, что тогда в арке я смог сам уйти, на своих двоих.

— Изменилась?

Ну и вопрос. Реально интересно?!

— Ты уж постарался, да, Эндшпиль? — Намекаю на созвучность с тем прозвищем, которое он Мийке приклеил.

Очумел, когда услышал, как одноклассники её между собой зовут. И вот такому интересно, изменилась ли Мияги?

— Она не подпускала, можешь пометить себе там и брату передать. — Возвращается отвязное всемогущество Денис Соломонов. — А ты думал, буду с тобой заодно?

— Была такая надежда. Да. Но ты ж сразу переметнулся.

— Ненавижу, когда девчонок мурыжат. — Скривился, как от лимона. Тоже мне генерал песчаных карьеров.

— А чем ты лучше меня, Эндшпиль? Донеслось, что и сам не гнушался юбчонку поопчикать, оценочки подправить…

Резко поворачивается. Взгляд тяжелый, дробящий. А потом вдруг пропадает вся эта тяжесть, лицо разглаживается.

— Ничем! — Бросает жестко и опять отворачивается следить за дедом.

Просчитался я с тобой, Эндшпиль, с самого начала. Хоть и наблюдал ещё до лицея, как узнал, с кем в класс засунули. Просчитался, не рассчитывал, что бывают такие умные троечники. А тут походу запаривались над другим и правильно делали.

Сначала ненавидел за то, что отца не отвоёвывал. Тот тоже хорош, сколько нужно было сыночка подставлять, чтоб он потом заявился с нами. Гнида!

Потом реально бесило, что за Мийку вписался, изводил, а тут орыцарился. И таким благородством засиял, что сама Багирова снизошла до послушания, до защиты и «прости»! Как я хотел выставить её предательницей, даже на откровенно сырой план было похрену. Рвало всё, нужно было здесь и сейчас.

А этот пропал, как сквозь землю! Был пацана и нет пацана.

Сейчас ненавижу, потому что… Пора признаться хотя бы себе. Завидую. Я его убить готов за это нелепое, девчачье чувство. Я так брату никогда не завидовал, но латы Дэна вдруг спать не дают!

Невозможно иметь все, владеть всем и ещё всегда побеждать! Где же справедливость? Распределение сил, таланта, везучести?! Где мудрая природа, любящая каждое своё отродье?!

— Почему тогда она всегда выбирает тебя? — Стараюсь спрашивать спокойно, как риторический кинуть, но к концу вопроса срываюсь.

— Потому что я выбираю её.

Вот эти все атаки, удары, насмешки полковника — ничто по сравнению с этим ответом. Ничто!!!

Амир

Зализывать нам раны никто не дал, поднял полковник сразу, как освободился. Дэн похоже силы черпает из воздуха, восстановились так быстро, я чуть не поперхнулся от вернувшейся к нему плавности.

Окей, я просто должен принять это преимущество. Уже всё, сгорело всё к чертам, пусть подавится всеми превосходствами и победами.

Следуем за полковником. Спина у него такая накачанная, да и сам он всё-таки не просто спортивный, атлетичный и зацепистый, может, во внуки напроситься. Всё, теперь ещё и кукуха едет.

Стоим, где он нас оставил, перед входной дверью. Походу выпустит, заслужили мы свалить отсюда. Я вообще не того ожидал от Авангарда, когда мечтал здесь побывать, но…

В другом состоянии сюда нужно приходить, в абсолютно другом!!!

Солдафон уходит, возвращается уже с девчонками. Обе грязные, как будто в бассейне с красками искупались. Просто вся форма вдрызг. Верхнюю одежду на вытянутой руке держат, чтоб не измазаться. Присвистнул про себя, ухмыльнулся.

Неужели у них появилось что-то общее?!

Продуктивнее провели время, стоят почти рядом, не фырчат от одного вида друг друга. Прогресс!