Уэлча, который выдал сдержанную рецензию на Houses of the Holy в «Melody Maker». Питер, уверенный в невредимости их репутации, предложил сделать варварские замашки фишкой группы. «Послушайте, мы были молоды. Сейчас мы это уже переросли», – признался Роберт.

Дэнни поверил ему на слово, но в глубине души его терзали сомнения. И не зря.

* * *

На полномасштабную пиар-кампанию времени не оставалось. 1 мая 1973 года группа прилетела в Америку на трехмесячные летние гастроли. Планировалось не просто преумножить масштаб концертов, а вывести шоу на космический уровень зрелищности. Для взятия рекордов по посещаемости планировалось играть на стадионах, размером с небольшие города. Но и содержательно концерты должны были проходить с не меньшим размахом. Наступали радикальные перемены: музыке и шоу уделялось равно пропорциональное количество времени. Забудьте о четырех парнях в джинсах и футболках, играющих на фоне «Маршаллов» под скромными лучами прожекторов. На сцене появятся декорации, в кулуарах – битком набитые костюмами шкафы и, конечно же, спецэффекты. Координатором всей этой феерии стал режиссер Иэн Найт.

В конце апреля группа вместе с командой постановщиков приехали на киностудию «Shepperton». В свое время там проходили съемки фильма «Доктор Стрейнджлав» и мюзикла «Оливер!», а Питер Грант работал дублером в картине «Пушки острова Наварон». Звуковой киносъемочный павильон оказался идеальным местом для прогона и доработки «новых кусков», как Джимми называл «No Quarter» и «The Ocean», а также репетиции шоу. К концертам такого масштаба нельзя подходить спустя рукава. В арсенале у группы был и сухой лед (которого хватило бы на постройку иглу) и огонь из пушек, и пара зеркальных, вращающихся над головой шаров, и стробоскопы, и отражающий механизм – восьмифутовый выпуклый диск, покрытый битым стеклом, расположенный справа от Бонзо. «Если на все это направить прожекторы, то будет похоже, будто мы буквально находимся в центре бриллианта», – объяснял Роберт.

Освещение обещало быть феноменальным. Компания «Showco» сконструировала осветительный прибор на гидравлическом поршне. «Это была большая коробка, – объяснял Бенджи Ле Февр, будущий бессменный член команды Led Zeppelin. – Нажимаешь на кнопку, и из нее выезжает капсула с восемью-десятью мощными лампами». Прибор получил название «Super Troopers»: лампы светили, что надо. На сцене стояли три вышки с прожекторами: один освещал волосы Роберта, создавая атмосферу Второго пришествия, а другой двигался в такт ударам смычка Джимми.

Звуковое оснащение было настолько мощным, что концерт можно было услышать в соседнем городе. «Мы планировали установить как можно больше колонок с кучей усилителей и выкрутить мощность на максимум», – говорил Ле Февр. В ходе гастролей использовалось самое первое устройство цифровой задержки «Eventide Digital Delay». Оно добавляло чистое эхо к голосу Роберта, а затем возвращало сигнал, тем самым усиливая вокал. С помощью цифровых технологий можно было из одного голоса сделать три и даже вернуть сигнал обратно и превратить три голоса в шесть или двенадцать, создавая настоящий хор имени Роберта Планта. С помощью устройства можно было повторить звучание с пластинок. От этой идеи Роберт пришел в восторг и с еще большим азартом включился в рабочий процесс.

Джимми не желал уступать Роберту пальму первенства и стремился закрепить свою сферу влияния. Он хотел вживую сыграть свой фирменный эффект обратного эха[89]. На студии звукозаписи достаточно было проиграть пленку задом наперед и – вуаля – вот и уникальный спецэффект. Во время выступления провернуть этот трюк было невозможно: нота не могла сперва затухать, а затем звучать громко. Но решение нашлось с помощью ленты задержки «Эхоплекс»[90]: Джимми записывал свою игру, воспроизводил ее в зацикленном виде, а затем играл поверх – не совсем задом наперед, но, тем не менее, завораживающе. Так Пейдж не стал серой мышкой на фоне статусного Роберта.

Для такого зрелища требовалось соответствующее одеяние, сшитая на заказ одежда внесла бы необходимый лоск в образы музыкантов. «Мы решили, что слишком долго не вылезали из джинс», – сказал Роберт.

«У нас наконец-то появились модные шмотки», – добавил Джон Пол.

Джимми выбрал куртку а-ля матадор с вышитыми колибри вдоль каждого лацкана. Помимо нее, у него был потрясающий костюм из белого льна, с красными маками спереди и вышивкой ZoSo на спине. Любая его гитара, перекинутая через грудь, легко и ярко выделялась на фоне такого одеяния. Роберту приглянулись выкрашенные вручную жилеты: он носил их расстегнутыми, по обыкновению обнажая грудь. Шею украшал длинный шелковый шарф, а ноги – до неприличия обтягивающие брюки.

«Мне достался дурацкий пиджак с помпонами, – сказал Джон Пол, которого трудно было назвать модником. – Люди, которые сшили костюм дракона для Пейджа, приехали с целым грузовиком одежды, и мы хором воскликнули: “О, эта штука выглядит забавно”». На рукавах другого пиджака были пришиты огромные сердца. В таком прикиде вряд ли можно было попасть на обложку GQ.

Но главным прорывом Led Zeppelin стало появление в воскресном выпуске газеты «New York Daily News»: это издание обладало самым большим тиражом среди газет в США. Дэнни Голдберг использовал все имеющиеся связи, чтобы уговорить Лилиан Роксон, главную рок-журналистку «The News», осветить прибытие группы в аэропорт Кеннеди. «Только, пожалуйста, не уговаривай меня лично встречаться с этой чертовой группой», – умоляла она. Ее совершенно не интересовала их музыка. «Но ведь это новостная статья», – заверил ее Дэнни и максимально подробно описал ей весь будущий материал. Также ему удалось уговорить Лизу Робинсон, нью-йоркского корреспондента «Disc & Music Echo», сопровождать группу в Атланту, где 3 мая должен был стартовать тур.

Началась крупномасштабная кампания по вербовке рок-журналистов. Им предоставлялся VIP-доступ и надлежащий уход, чтобы они ощутили себя частью команды Led Zeppelin. Заботиться о журналистах оказалось просто, ведь большинству из них едва хватало денег на аренду жилья. Группа оплачивала перелет, предоставляла номера, снабжала спиртным и едой, а порой и кокаином с проститутками, обеспечивала им места в первом ряду на концертах и пропуск за кулисы. Хвалебные отзывы – все, что требовалось от них взамен.

Шоу в Атланте было решающим. Оно должно было преломить ход истории и обеспечить «Цепеллинам» место в пантеоне рок-музыки и статус любимчиков прессы. Концерт библейского масштаба требовал титанических усилий. Все или ничего, сейчас – или никогда. Деньги не играли роли. Лестница в небо не всегда вымощена благими намерениями.

[3]

Стадион в Атланте вмещал более 50 тысяч зрителей. Здесь в 1965 году играли сами «Битлз». Выступавшие на его сцене музыканты ощущали себя участниками гонок на колесницах в римском Колизее из фильма «Бен-Гур». Подобно гладиаторским битвам, на стадионе царила атмосфера героического эпоса и одновременно кровавой жажды хлеба и зрелищ. Сцену, по размерам сопоставимую с площадью трехъярусного цирка, обслуживали тридцать три техника. Ее размеры