– Я труп, – выдыхаю я.

– Черта с два. На весенние каникулы я приехала сюда. А могла бы быть на чертовом Барбадосе или еще где, но нет. Хуже, ради тебя я вырядилась как идиотка, так что теперь включай свою музыку и беги, я знаю, что ты можешь.

– Но я просто не могу.

Эстель недовольно смотрит на меня, и я снова включаю музыку. Она хватает меня за руку и тянет вперед. Я никогда не видела, чтобы Эстель занималась спортом, поэтому забавно наблюдать за ней во время бега. И это толкает меня продолжать.

С конца лета она проходила лечение. Все они. И хотя они с Джеймсом официально не вместе, они «общаются», как когда-то мы с Крисом. Думаю, они вновь попробуют сойтись, я впечатлена участием и терпением брата.

Эстель немного пробегает со мной, а затем шлет воздушный поцелуй и присоединяется к Заку.

Он снова сигналит, а Эстель свешивается из окна.

Я снова улыбаюсь. Теперь меня ждет Эрик. Он тоже в наушниках и при моем приближении поднимает ладони. Кивает и присоединяется ко мне. Мы бежим в тишине. Мне всегда так легко в обществе Эрика, и сегодня не исключение. Мы часами вместе делали уроки, и это научило нас наслаждаться тишиной в обществе друг друга. У него был тяжелый год, и лишь месяц назад они снова сошлись с Заком.

Я спотыкаюсь о трещину в асфальте, и Эрик поддерживает меня. Я вся мокрая от пота и вытираю лоб ладонью. Этот бег меня убивает, но я не могу остановиться. Какую бы боль ни испытывала, она несравнима с той, что пережили мои друзья, и я смогла себя убедить, что если закончу марафон, то символично поставлю точку во всех наших историях. Что, сделав это, завершу наше исцеление. Как глупо. Но теперь, при виде своих друзей, мне еще больше хочется добежать до финиша.

Я беру себя в руки, потому что только что добралась до Ньютона, самой сложной части этого маршрута. В нем четыре холма, последний из которых – причина выбора этой трассы. Гора Хартбрейк находится между двадцатой и двадцать первой милями маршрута. Та еще дрянь. Именно здесь спортсмены чаще всего и выбывают из соревнования. Холм расположен в самом худшем участке забега, когда сдаются даже сильнейшие бегуны.

Эрик знает, где мы. Он продолжает слегка придерживать меня за спину, и вместе мы пробегаем первый холм. Когда он сдается и присоединяется к Заку и Эстель, я не уверена, как мне справиться. Я опускаю голову и думаю, стоит ли это того или нет.

А потом кто-то хватает меня за руку и бежит рядом. Джеймс. Он тоже отказался от своих весенних каникул, чтобы быть здесь. Я уверена, что тут сыграл и соблазн увидеть Эстель, но мой брат любит меня. Он снова проведет со мной лето в Мэне. Не думаю, что мы оба так сильно скучаем по родительскому дому в Массачусетсе. Без них он никогда не казался нам родным. А домик у залива Френчбей? Вот наше семейное гнездышко.

– Спасибо тебе за все, Блайт. – Во время бега он смотрит вперед. – Я никогда не говорил тебе, какой храброй ты была в ту ночь, когда случился пожар, но ты сделала все, что могла. Ты спасла мне жизнь, и мне жаль, что я был таким неблагодарным. С той ночи ты делала для меня больше, чем я заслуживал. Это я тоже понимаю. И очень тебя люблю. Правда.

– И я тебя люблю, – выдыхаю я. – Я до сих пор скучаю по ним.

– Мы всегда будем. Но ты облегчила наше горе. У нас все будет хорошо.

Второй холм дается чертовски тяжело, но вместе с братом мы справляемся. Мы справились с пожаром, смертью родителей, его ложью и моей депрессией, и даже с отношениями, которые чуть не потеряли. Мы бежим вместе, знаменуя то, что смогли выжить и восстановиться. Джеймс крепко держит меня за руку и вытирает глаза, когда мы заканчиваем этот отрезок пути.

Третий холм. Я чувствую себя очень слабой. Теперь моя очередь вытирать глаза, когда Джеймс передает эстафету Сабину. Сабин всегда занимал особое место в моем сердце, как никто другой. Он не совсем мне как брат, но и не просто друг. Я выключаю музыку и хочу что-то сказать.

– Не разговаривай и не начинай пока плакать! Я так горжусь тобой, Би. Знаю, что ты устала. Ты почти закончила. Еще совсем чуть-чуть. Мы можем это сделать.

Я киваю и позволяю ему взять меня за руку.

В этом году он хорошенько похудел и выглядит просто замечательно. И трезвый. Шесть месяцев реабилитации и терапии в стационаре тяжело дались ему, и я думаю, что ему пришлось труднее нас всех, потому что он почти ничего не помнит. Или не хочет вспоминать. После первых трех месяцев ему разрешили ненадолго покинуть реабилитационный центр, так что я несколько раз встречалась с ним, в том числе на Рождество, когда он приехал ко мне в штат Мэн. Он вручную рубил дрова и таскал их в дом, складывая аккуратной кучкой у камина. По вечерам готовил и играл мне на гитаре. Сабин даже помогал мне на компьютере сортировать старые семейные фотографии и распечатывать их для фотоальбома. Через несколько часов мне стало скучно, но Сабин решил, что мои детские фото просто огонь, и целыми днями приставал ко мне, чтобы я заплела волосы в косички. Осенью и зимой он был немного замкнутым, тише обычного, но в последние несколько месяцев стал больше похож на себя. Только без выпивки. Он никогда не переставал быть любящим, заботливым и милым во время нашего общения, но я рада видеть, как возвращается Сабин, который много шумит и делает глупости.

– Черт, бегать хреново, – говорит он, когда мы достигаем вершины холма. – Ты крутая девчонка.

Я уже едва бегу, скорее шаркаю, когда мы оказываемся у основания холма Хартбрейк.

– Ты готова?

Я качаю головой:

– Нет. Слишком тяжело. Я не хочу этого делать.

Он тянет меня вперед.

– Не останавливайся. Это худшее, что ты можешь сделать. Я читал. Это трудно, но не настолько.

– Я не могу. Зачем я это затеяла? – Я задыхаюсь.

Отвечает другой голос:

– Потому что ты в это поверила.

Я люблю этот голос. Он преодолевает всю мою боль и достигает сердца.

– Крис, мне плохо. Все болит.

Он рядом со мной, хватает мою свободную руку, так что я оказываюсь меж двух самых любимых людей, которые поддерживают меня.

– Знаю, малышка. Но Сабин прав. Ты можешь это сделать.

– Ты останешься? – спрашиваю я. – До конца?

– Конечно.

– Я не сделаю этого без тебя.

– А я не смогу этого сделать без тебя. Мы вместе преодолеем этот холм.

– Я так устала.

– Знаю. Но ты должна продолжать бежать. Давай.

Теперь я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Криса. Как всегда, при виде его у меня перехватывает дух. Мы семь месяцев прожили вместе в Бар-Харборе, но с каждым днем я влюбляюсь в него все больше и больше.

Он протягивает мне бутылку воды и улыбается.

– Решил отплатить за услугу.

Я выпиваю треть бутылки воды.