Во второй половине февраля в Нанси неожиданно появился Бертран де Пуланжи. Он принес весть о поражении при Рувре, а также письмо Иоланды Арагонской своему сыну — Рене Анжуйскому, в котором королева просила как можно скорее отпустить Жанну в Шинон, ко двору Карла Валуа. Также она требовала дать Жанне самую надежную охрану — ни волоска не должно было упасть с головы девушки.

Пришло время прощаться.

— Доспех твой, — сказал Рене, когда семья герцога, за исключением Анизон дю Мэй, провожала ее. — Мне он больше не пригодится, а тебе — в пору.

Изабелла поцеловала Жанну в щеку:

— Храни вас Господь, Жанна. Мы будем молиться за вас.

Герцог Лотарингский, расположившись на троне, под музыку горевших в камине дров, спросил:

— Скажите нам, Дама Жанна, что бы вы хотели увезти из Лотарингии, кроме нашей теплой привязанности?

— Вашего зятя, — улыбнулась ему Жанна.

Карл Второй усмехнулся:

— Губа не дура! — он переглянулся с Изабеллой, та вопросительно посмотрела на мужа.

— Я присоединюсь к тебе позже, Жанна, — совершено серьезно сказал Рене Анжуйский. — Но с тобой поедут Жан Дьёлуар и Жюльен. Ты знаешь — это надежные друзья.

— А я отдам вам Ястреба, Дама Жанна, — кивнул старый герцог. — Я для него староват, а вы ему понравились!

— Я благодарна вам, монсеньер, — поклонилась девушка.

Она была рада — вороной Ястреб один стоил целой конюшни!

Герцог Лотарингский вопросительно посмотрел на девушку:

— Хотел бы спросить у вас, Дама Жанна…

Он взглянул на дочь и зятя — и те почтительно отступили. Как видно, у старого герцога был конфиденциальный вопрос к гостье. Девушка приблизилась к повелителю Лотарингии.

— Да, монсеньер? — тихо спросила она.

— Я знаю, что старею, — проговорил Карл Второй. — И недуги все сильнее грызут меня, не оставляют в покое. Это так мучительно. А вы, я слышал, умеете прорицать…

— Молва преувеличивает мои заслуги, — сказала Жанна, — я знаю только то, что должна помочь милой мне Франции.

— И все же, Дама Жанна? — в тоне герцога был вопрос.

— Все болезни лечатся милостью Божьей.

— И как же мне добиться этой милости? — еще тише спросил герцог.

— Вы и впрямь хотите знать это? — глядя в глаза хозяину маленькой страны, проговорила девушка.

— Да! — обретая надежду, чуть громче воскликнул герцог.

— Вам стоит отказаться от любовной связи с дамой дю Мэй и вернуться к законной супруге, монсеньер, — объяснила Жанна.

Герцог опешил — он наделся на более скромный вариант.

— Вы… уверены?

— Абсолютно.

— Но это такая дорогая плата! — с горечью воскликнул герцог.

Жанна пожала плечами:

— Зато верная.

Карл Лотарингский скорбно вздохнул — он не готов был расстаться со своим сокровищем! А оно, это сокровище, как раз входило в залу, кутаясь в отороченное горностаевым мехом сюрко.

— Нам будет вас так не хватать, Дама Жанна! — еще издалека воскликнула Анизон дю Мэй. Тон ее бархатистого голоса был приторным. — Но как только вы расправитесь с англичанами, приезжайте! — Она уже подошла к ним. — Ради этого мы устроим новый турнир! — Молодая красавица взглянула на старого любовника. — Не так ли, монсеньер?

— Именно так, моя горлица! — воскликнул тот.

Жанна не могла сдержать улыбку, когда увидела, как расцвело при виде Анизон дю Мэй лицо старого герцога, каким мягким и поющим стал его голос. Воистину, Карл Второй Лотарингский был счастлив!

Утром 20 февраля Жанна и ее свита выехали из Нанси в направлении Вокулера.

Вечером они добрались до места. Жанна заночевала в доме семейства Руайе, а утром 21 в костюме Рене Анжуйского, в черных в обтяжку парчовых штанах и узком приталенном жакете с пышными рукавами, подпоясанном широким ремнем с кинжалом на правом бедре, и берете, заломленном на бок, предстала пред очами Робера де Бодрикура. Капитан Вокулера уже был наслышан о ее подвигах, которым ничуть не удивился. Он уже давно понял — от Дамы Жанны можно ожидать любых сюрпризов! Если что и привело его в замешательство, так это костюм и еще более стрижка Жанны, — она так походила на юношу!

— Вы готовы отправиться в путь? — спросил у нее капитан Вокулера в присутствии Бертрана де Пуланжи, Жана де Новелонпона и молодого человека, по виду щеголя. Это был Колле де Вьенн — королевский гонец. — Если да, то когда?

— Лучше сегодня, чем завтра, и лучше завтра, чем послезавтра, сир де Бодрикур, — просто ответила Жанна.

Поймав на себе восхищенный и полный любопытства взгляд Колле де Вьенна, она улыбнулась гонцу своего венценосного брата.

— Зовите меня просто Робер, — ответил капитан Вокулера.

Ее признали в Нанси, рассудил он, она показала себя не только чудачкой-принцессой, но и отважным воином, что разделалась с бургундским рыцарем, так не стоит ли им перейти на дружеское обращение?

— Тогда и вы зовите меня просто Жанной, — сказала девушка. — А я с удовольствием буду звать вас «добрый Робер». Ведь если бы не вы…

— На все Божья воля, Жанна.

— И то верно, — сказала она.

— Вот что еще, — он в которой раз оглядел ее ладную фигуру. — Вы думаете ехать в женском платье?

— С большей охотой я бы отправилась в мужском костюме, который мне подарил герцог Рене. И в латах, ведь мы будем двигаться по землям Филиппа Бургундского, не так ли?

— Именно так, — кивнул Робер де Бодрикур. — Но я надеюсь, что все обойдется. Мы с моей супругой будем молиться за вас, Жанна…

Лицо девушки расцвело улыбкой.

— Столько людей обещали молиться за меня, что теперь я уверена наверняка — мы минуем все опасности!

Робер де Бодрикур тоже улыбнулся — уверенность девушки успокаивала его сердце. Он взглянул на Жана де Новелонпона:

— Дорога будет долгой, мой друг, разыщи сменную одежду для… Жанны. Прачек у вас не будет! — улыбнувшись девушке, со знанием дела добавил капитан Вокулера.

Рыцарь поклонился:

— Я найду для Дамы Жанны сменную одежду и обувь. Если что, возьму у моих людей.

— Именно так, — кивнул Робер де Бодрикур. — Этот день даю вам на сборы. — Он хлопнул по подлокотникам своего капитанского кресла. — Завтра утром — в дорогу!

Засыпая в доме супругов Руайе, Жанна даже не догадывалась, что находится в эпицентре настоящего смерча — из писем, касающихся ее персоны, переживаний многих влиятельных особ Европы, возлагающих на девушку с окраин королевства большие надежды, из яростных споров, недоверия, козней, огромной любви простого народа, особенно орлеанцев, которым уже сообщили о грядущей Деве. И конечно, ничего не знала Жанна о нарождающейся ненависти к ней со стороны ближайшего окружения Карла Валуа в лице Ла Тремуя и де Шартра, находящихся в эти дни на пике своего фавора. Как не знала и о надежном щите в лице королевы четырех королевств — Иоланде Арагонской.