До Полтавы Петр, опасаясь любых шагов, способных толкнуть султана на нарушение перемирия 1700 года, отвечал на эти призывы осторожно. Но после Полтавы Толстой и другие русские агенты в Османской империи начали готовить почву для антитурецкого восстания. И теперь, весной 1711 года, час пробил. Во время церемонии, состоявшейся в Кремле перед его отъездом из Москвы, Петр огласил воззвание, в котором открыто объявлял себя освободителем балканских христиан. Он призывал всех их – и католиков, и православных – подняться против османских хозяев и добиться, чтобы «потомки поганого Магомета были изгнаны к себе на родину, в пески и пустыни аравийские».

Ключевое значение для петровской кампании имели два христианских княжества, Валахия и Молдавия. Они располагались к югу от Карпат и к северу от Дуная, то есть на территории, которая в наше время частично принадлежала Советскому Союзу и частично Румынии. В XV и XVI веках эти княжества, ища безопасности, отдались под власть Высокой Порты. Они сохранили во внутренних делах автономию, а взамен за покровительство обязались платить султану ежегодную дань.

Однако со временем Порта присвоила себе право назначать и смещать местных князей – господарей. Князья, мечтавшие сделать свою власть наследственной, принялись потихоньку искать поддержки в других местах. В правление царя Алексея Михайловича они вели предварительные переговоры с Москвой о переходе под руку России, но царь был тогда слишком поглощен польскими делами.

В 1711 году в Валахии, наиболее сильном и богатом из двух княжеств, правил господарь Константин Бранковяну, человек коварный и изворотливый. Он занял это положение, отравив предшественника, и благодаря своим дарованиям не только удерживал власть в течение двадцати лет, но и создал сильную армию и составил огромное личное состояние. На взгляд султана, Бранковяну был чересчур богат и могуществен для вассального князя, поэтому при первой возможности господаря не замедлили бы сменить. Бранковяну чуял, к чему все идет, и, убедившись после Полтавы, что звезда Петра восходит, вступил с царем в тайный сговор. В случае войны между Россией и Турцией Валахия должна была принять сторону царя, выставить 30-тысячное войско и обеспечить снабжение русской армии на территории Валахии – правда, за счет Петра. Со своей стороны, Петр обещал гарантировать независимость Валахии и наследственных прав Бранковяну и наградил господаря орденом Св. Андрея Первозванного.

Молдавия была слабее и беднее Валахии, правители в ней часто менялись. Последний из них, Димитрий Кантемир, в 1711 году находился у власти меньше года – его назначил султан в расчете, что тот поможет Порте захватить и свергнуть своего соседа Бранковяну и за эту услугу получит титул господаря и Валахии, и Молдавии. Однако Кантемир, прибыв в свою новую столицу, Яссы, тоже заметил, что фортуна отворачивается от турок, и, соблюдая строжайшую секретность, начал переговоры с Петром. В апреле 1711 года он подписал с царем договор, по которому соглашался помогать русским и поставить от себя 10 000 солдат. За это Молдавии была обещана независимость под протекторатом России. Таким образом, княжество освобождалось от уплаты дани, а род Кантемиров превращался в наследственную династию.

Итак, заручившись обещаниями о поддержке со стороны этих двух честолюбивых правителей, всей душой ненавидевших друг друга, Петр выступил в поход на турок.

* * *

В Молдавии действия Кантемира встретили поддержку. «Ты правильно поступил, призвав русских освободить нас от турецкого ига, – говорили ему местные бояре. – Если бы открылось, что ты собираешься идти на соединение с турками, мы бы тебя покинули и сдались царю Петру. Так мы решили». Но Кантемир знал также и то, что османская армия уже выступила в поход и что когда великий визирь подойдет поближе, туркам станет ясно, что он и его княжество передались царю. Поэтому он слал депеши Шереметеву, командовавшему главными силами русской армии, и просил фельдмаршала поторопиться. Кантемир умолял его выслать хотя бы передовой отряд в 4000 солдат, чтобы оградить народ Молдавии от мести турок, если невозможно ускорить продвижение главных сил. Петр, со своей стороны, тоже приказывал Шереметеву поспешить. Царь хотел, чтобы войска подошли к Днестру и переправились через реку к 15 мая – тогда оба княжества оказались бы под защитой, а у сербов и болгар появился бы стимул поднять восстание.

Для того чтобы молдаване восприняли вступление иностранных войск как благо, Шереметева снабдили отпечатанными воззваниями царя ко всем балканским христианам: «Понеже турки варвары, Христовой церкви и православного народа гонители, многих государств и земель неправедные завоеватели и многих церквей и монастырей разорители, недовольни суть владением Грецкого империя и иных многих потентатов не завоеванных, но неправдою взятых, и, прельщая сирых, убогих и вдовых, склоняют прежде в свою протекцию, а потом, яко волцы, овец расхищали и стадо христанское разоряли… Всем добрым, чистым и кавалерским христанским сердцам должно есть, презрев страх и трудности, за церкву и православную веру не токмо воевати, но последнюю каплю крове пролияти, что от нас по возможности и учинено будет».

Кроме того, Петр дал своему фельдмаршалу строгие указания, как должны вести себя русские войска во время марша по Молдавии, – им предписывалось держаться достойно и платить за все, что станут брать у христиан, а за мародерство полагалась смертная казнь. Как только Кантемир выступил за союз с Россией и показались первые русские войска, молдаване начали громить живших среди них турок – сначала в Яссах, а потом и по всему княжеству. Многих поубивали; остальные лишились коров, овец, лошадей, одежды, серебра и драгоценностей.

Изначально Петр планировал, что Шереметев пойдет прямо на юг, вниз по восточному берегу Прута до его слияния с Дунаем, и там перекроет путь туркам. Но когда 30 мая (на две недели позже, чем рассчитывал Петр) Шереметев подошел к Днестру возле Сорок, Кантемир упросил его направиться прямо на Яссы, столицу Молдавии, и 5 июня его армия стала лагерем вблизи Ясс, на западном берегу Прута. Оправданием фельдмаршалу, нарушившему приказ Петра, служило то, что армия претерпела тяжкие лишения в походе через степи под палящим солнцем и нуждалась в пополнении. Лошадей в пути тоже едва удалось прокормить, потому что траву выжигали татарские всадники, неотвязно следовавшие за армией на флангах. К тому же Шереметев понимал, что он, скорее всего, опоздал помешать туркам переправиться через Дунай и что для обороны Молдавии от великого визиря будет лучше, если он перейдет на другой берег Прута.

Петр, прибывший в Сороки позже Шереметева, гневался, что старый генерал позволил туркам себя опередить. Тем не менее, когда Шереметев изменил первоначальный план, царь, двигавшийся следом, вынужден был идти тем же путем – всякое иное решение разъединило бы армию. Отряду Петра сильно досталось во время перехода, и когда он 24 июня добрался до Прута, солдаты валились с ног от усталости. Царь оставил их отдыхать, а сам поехал вперед, переправился через реку и прибыл в Яссы, чтобы держать совет с Кантемиром. Ему оказали истинно царский прием и устроили грандиозный пир. Господарь произвел хорошее впечатление: «Он человек очень разумный и полезный в совете» – такова была царская оценка. В Яссах Петр принял двух посланцев с предложением мира от великого визиря. Оно было завуалировано, но отражало нежелание визиря – и султана, стоявшего за ним, – вступить в боевые действия и тем подтолкнуть русских к отправке флота в Черное море. Однако Петр отклонил это предложение. Царь, окруженный своей армией, уверенный в поддержке молдаван и валахов, осведомленный о том, что визирь не хочет драться, был уверен в победе. В этом веселом расположении духа Петр повез Кантемира посмотреть на русские войска, ставшие лагерем на Пруте. Там, вместе с Екатериной и гостями, он отпраздновал вторую годовщину Полтавы, великой победы, без которой не было бы ни этой встречи, ни самого похода.