— Кто был тот человек, который написал адрес, вы не знаете?

— Без понятия. Их было так много, они все на нее набросились.

— Как вы думаете, Аноми мог убить ее? — спросил Страйк, внимательно наблюдая за реакцией Ормонда.

— Я не знаю, — ответил учитель. Казалось, вопрос заставил его вздрогнуть. — Откуда мне знать? У меня нет причин утверждать, что это был он. У меня нет причин думать, что это был кто-то другой.

Страйк постарался записать слова Ормонда, как они были сказаны, прежде чем сказать,

— Это досье, про которое Блэй сказал, что у него есть, якобы доказывающее, что сама Эди была Аноми…

— Что за чушь, — фыркнул Ормонд. — Эди преследовала себя до самоубийства три года, четыре года, сколько бы это ни было? Бросьте.

— Я полагаю, Ясмин Уэзерхед была до вас? — спросил Страйк.

— Да, — сказал Ормонд. — А что?

— Она отнесла досье с предполагаемыми доказательствами Блэю.

— О, точно, да. Нет, они уволили ее до того, как мы с Эди встретились.

Ормонд сделал еще один глоток пива.

— Немного жестоко, вообще-то, подумал я, отпустить девушку только потому, что она играла в игру. Не то чтобы — но Эди, вероятно, стала параноиком, воображая, что все вокруг нее снабжают информацией Аноми.

Страйк, который не ожидал такого снисхождения к Ясмин, учитывая бескомпромиссное мнение Ормонда обо всех, кто находился рядом с Эди, сказал,

— Вы не думаете, что это был странный поступок для ассистентки — присоединиться к игре Аноми? Или продолжать играть в нее, учитывая, что Аноми доставляла Эди столько хлопот?

— Ну, я полагаю, что с этой точки зрения… Да, полагаю, — сказал Ормонд, как будто эта тема его мало интересовала.

Вы с Эди обручились перед ее смертью, я слышал?

— О, вы знали об этом? — Ормонд был рад это слышать. — Да, я сделал предложение за два дня до этого… до того, как это случилось. Мы собирались купить ей кольцо в те выходные.

— Очень печально, — сказал Страйк, выдержав небольшую паузу, прежде чем сказать: — Вернемся к досье: Блэй позвонил Эди и обвинил ее в том, что она — Аноми, так?

— Верно, — сказал Ормонд, выражение его лица стало жестким.

— Эди обсуждала это с вами?

— Конечно.

И что вы посоветовали? Встретиться с Блэем и все выяснить или…?

— Я сказал ей, — решительно сказал Ормонд, — сказать ему, чтобы он шел на хуй. Он продолжал звонить, а она продолжала вешать трубку. Совершенно правильно, черт возьми. Если он курил столько травы, что поверил в такое, то и хрен с ним.

— Но потом, — сказал Страйк, — Эди передумала и решила встретиться с ним лицом к лицу?

— Да. Чтобы лично сказать ему, что она о нем думает.

— Кто кому позвонил? — спросил Страйк.

— Он позвонил ей, — сказал Ормонд, — как я и сказал. Он продолжал это делать.

— Верно, — сказал Страйк.

— И в конце концов она решила: “Ладно, давай разберемся”.

— Эди сказала вам это, не так ли?

— Очевидно, да, — нетерпеливо сказал Ормонд.

Значит, вы знали, что они встречались в тот день?

— Да.

— Вы знали, где они встречались?

— Нет, — сказал Ормонд. Я предположил, что это будет в кафе или что-то в этом роде.

— А когда Эди не пришла домой?

— Ну, конечно, я волновался. В тот день я был задержан в школе. Потом я понял, что смотрел, как чертова Софи Вебстер пишет реплики, когда на самом деле — ну, вы понимаете — когда это случилось. Я вернулся домой, ожидая, что Эди будет там. Но ее не было. Я ждал. К одиннадцати часам я начал беспокоиться. Я позвонил в полицию где-то без четверти полночь.

— Вы пытались позвонить Эди в течение этого времени?

— Пару раз, да, но она не брала трубку. Полиция поставила меня на удержание, и — ну, конечно, я сразу понял, что что-то случилось. Я был полицейским. Я знаю, как все это работает. Они попросили меня описать Эди, что я и сделал. Потом они сказали, что пришлют людей, чтобы поговорить со мной.

Они пришли в квартиру и сказали, что тело, подходящее под описание моей невесты, было найдено на Хайгейтском кладбище… Я должен был пойти и опознать ее.

— Мне жаль, — сказал Страйк. — Должно быть, это был ад.

— Да, — сказал Ормонд, в его голос вернулась нотка агрессии. — Так и было.

Страйк просмотрел свои записи. Что касается Аноми, он узнал очень мало. Однако он чувствовал себя неизмеримо лучше информированным о Филиппе Ормонде.

— Ну… если у вас нет больше мыслей или информации о том, кем может быть Аноми…?

— Ну, если вы спросите меня, — сказал Ормонд, который, казалось, немного расслабился, когда опрос подошел к концу, — он, блядь, в полном расстройстве. Кто бы это ни был, даже если это какой-то ребенок, прячущийся за — он сделал неопределенный жест в сторону своего лица, указывая на маску, — клавиатурой, с ним что-то не так. Четыре года нападать на кого-то в Интернете? В чем заключалось преступление Эди? В создании чего-то, что они должны были любить? Нет, я представляю Аноми как человека, который сделает все, чтобы спасти свою собственную шею, который будет рад обвинить любого другого или навести подозрения на любого другого, если это означает, что его отпустят.

— Почему вы так считаете? — спросил Страйк.

— Просто моя интуиция, — сказал Ормонд, осушив свой стакан пива.

— Ну, я думаю, это все, — неискренне сказал Страйк. — Ах да, просто интересно, вы предложили наше агентство Эди, или это была ее идея?

— Что я предложил? — сказал Ормонд, нахмурившись.

— Эди пришла к моему партнеру, в наше агентство, — сказал Страйк.

Даже в не слишком ярком свете паба было легко заметить, как расширились зрачки Ормонда из-за бледности его голубых радужек. Очевидно, ни полиция, ни Аллан Йоман не рассказали предполагаемому жениху Эди о ее визите в детективное агентство, и это упущение говорило Страйку что-то важное об отношении полиции и агента к Ормонду.

Учитель, казалось, понял, что его пауза затянулась слишком долго для лжи.

— Э… нет, я… я понятия