«Никогда не мог понять этих вояк. Все на свете укроют, все запаяют в щитки, как в сплошную клетку, а голова открыта. Хочешь – пробивай ее, хочешь – откручивай. – Груць проходил мимо, подмечая все несовершенства в защите телохранителя. – А самое потрясающее, что они вдобавок уверены, что шикарно замаскированы и никто их сути не распознает».

Искоса Груць глянул на дверь. Не поворачивая головы, харадец проследил за его взглядом.

«Кого он там прячет все-таки? И охраны его смысл в чем заключается: чтобы не впустить туда нас или, наоборот, чтобы сокрытого не выпустить наружу?»

Груць не зашел в свою спальню, проигнорировав распахнутую перед ним папашей Крайтом дверь, как и его подобострастный поклон. Он вошел в одну из спален, отведенных его парням. Усмехнулся, подмечая взглядом следы экстренно проведенной Крайтом эвакуации наиболее ценных вещей, и захлопнул за собой дверь прямо перед носом пытавшегося что-то сказать хозяина «Чистого поля».

Плечи оставшегося снаружи Крайта расслабленно опустились. Он прикрыл распахнутую до этого дверь в соседнюю комнату. Потом с явным облегчением вздохнул и повернулся, чтобы уйти прочь. Возможно, он даже планировал парочку часов поспать в своей комнате, чтобы стряхнуть с себя стресс от утренней нервотрепки. Возможно, планы у него были именно такие, пока, развернувшись, Крайт не напоролся на взгляд Дагира.

В глазах харадца не было издевки или презрения, которые папаша Крайт привык чувствовать в свой адрес. Он словно увидел в них свое собственное отражение без прикрас.

И чуть ли не в первый раз в жизни он испытал чувство стыда.

После этого Крайту спать как-то расхотелось.

Груць подошел к окну. Он сел на подоконник и посмотрел вниз. Отсюда открывался прекрасный вид на горы. Под окном раскинулись кусты смородины, весной и летом зеленые, сейчас их голые ветви походили на вязанки хвороста. Дальше до самой стены частокола шли перекопанные полосы голых грядок огорода.

– Рылец, смотри, как укрыло все, – сказал задумчиво Груць. – Пока не примнется эта чистота, наши следы с головой нас выдавать будут.

Рылец скинул с себя тулуп темно-зеленого цвета на кровать. Он повращал плечами и в шутку напал на Хата, проведя три несильных удара в корпус. Хат, засмеявшись, повалился на кровать, а Рылец, перепрыгнув через укладывающего под кровать сумку с вещами Шируда, оказался у окна. Он выглянул на улицу поверх плеча Груця.

– Ну так и что? На то и снег. А следующий снегопад все опять скроет. И наши следы, и не наши.

– Что думаешь про харадца?

– Того, за дверью? – уточнил Рылец. – Ну да, других харадцев вроде как на горизонте нет. Ничего не думаю. А что, стоит подумать?

– Он из гарнизона?

Рылец с удивлением воззрился на главаря. Его сплющенный нос дернулся:

– Я-то откуда могу знать?

– Ты долго жил в Рымане. Ты довольно близко общался с представителями гарнизона. Ты, наконец, харадец…

– Так, так, так… Стой! Вот ведь разгон взял!

– Странно, я думал, ты меня и дальше заставишь перечислять…

– Отклоняется, ваша честь! – Рылец замахал руками. Он широко улыбнулся, обнаруживая дырки в ряду белоснежных зубов. – Кстати, довольно близко я общался только с теми дружинниками, которые ломали мне нос. И не только нос. Мило было с твоей стороны напомнить, не могу не оценить.

– Что ты расшаркиваешься, как девица? Мне интересно, кого он охраняет.

– Девицы не расшаркиваются. – Рылец засмеялся. – Или те, с которыми ты общаешься, все же именно расшаркиваются?

– Плевать мне на девиц! – Груць достал из кармана спичинку и воткнул ее между зубами. – Если только их не охраняют харадцы. Ты видел их экипаж?

Рылец кивнул:

– То, что Шируд с ним устроил, – тоже.

– Ты же понимаешь, о чем я? – Груць устало посмотрел подельнику в глаза.

Рылец поморщился. Его манера общения включала шутки и остроумные замечания. Он не любил говорить серьезно. Тем более на очевидные темы:

– Ну да, слишком простой снаружи. И слишком много всякой дорогой мелочи внутри. Шляпка одна чего стоит. Если бы Шируд знал, почем такие шляпки, обращался бы с ней гораздо почтительней.

Тем временем в комнате завязалась потасовка. Патлатый попытался поймать скачущего по кровати котика под предлогом получше его рассмотреть. Шируд взвился как ужаленный и заорал, что, если тот не уберет свои лапы от зверушки, он найдет, чем их оттяпать. При этом парень оскалился и сощурил глаза. Что интересно, взобравшийся на подушку зверек сделал то же самое. Он стал похож на пушистый шарик, мечущий из глаз злые искры.

Хат, пропустивший мимо ушей начало конфликта, никак не мог понять, в чем дело, и только восклицал: «О! О! Хватит гнать!» У Шируда в руке блеснул нож. Это подействовало на Патлатого, как тряпка на быка. Из его уст вылетела длинная тирада, цензурными словами в которой были только «ты» и «пошел». Хат вклинился между парнями, отталкивая их друг от друга и пытаясь развести на расстояние вытянутых рук. А двое разъяренных мужчин кружили вокруг него. Патлатый медленно вытаскивал из-за манжеты длинное лезвие бритвы.

Груць зажмурился, потом сжал пальцами переносицу:

– Башка трещит… Если они не закончат орать, я сам кого-нибудь из них убью.

Рылец резко свистнул. Все оглянулись на него, и в повисшей тишине стало слышно, что шипение котика перешло в утробное завывание.

– Груць сказал, чтоб все заткнулись, – произнес Рылец.

Шируд полушепотом бросил что-то обидное в адрес противника, а Патлатый не остался в долгу. Хат поднял обе руки и просто отступил назад. Его жест означал: «Разбирайтесь сами, а я умываю руки».

Рылец свистнул снова, на этот раз короче. И весомо добавил:

– Вам что, языки поотрезать надо?

Все закрыли рты, только кот продолжал утробно подвывать. Груць тер виски, глядя прямо перед собой на не желающего умолкать котика.

– Из-за чего вы сцепились, что это за зверь вообще? Это хоть кот?

Рылец пожал плечами:

– Я не уверен. А какая разница?

Но Груць не отставал:

– Нет, ты посмотри внимательно: какой это на хрен кот? Шируд, что за пакость ты таскаешь с собой с самого Княжграда?

Шируд пробормотал что-то невнятное. Он полусидел на кровати, нахохлившийся, как и полагается обиженному подростку. Котик обнимал его за шею, насколько позволял размах коротких лап, а парень гладил зверя за ухом.

– Разговаривать разучился, малой? Только орать можешь? – Рылец подошел к нему и сел на противоположный край кровати. Шируд тут же накрыл тельце котика ладонью. Словно стараясь защитить.

– Сами сказали заткнуться, – проворчал парень. – Вот я и заткнулся.