Кто-то бросил тогда: «Не морда, а сплошное рыло», с этого и пошло. Прозвище так плотно прилепилось, что о необходимости выяснить истинное имя никто не вспоминал.

Таких отчаянных и везучих Груць любил больше всего, и в банду его приняли без лишних вопросов. Кроме того, Рылец был у главаря всегда на особом положении. Наблюдая за ним изо дня в день, Груць все больше убеждался, что его первая догадка о безымянном соратнике верна и по происхождению он харадец. Кто еще мог уйти от харадского конвоя? Только харадец, да и то, если свои же из конвоя и помогли…

Хата на самом деле звали Иннияр Хаттаур Бирхад Удьямар. Он всегда представлялся полным именем. Это производило впечатление на дам. Когда же это имя впервые услышал Груць, он долго смеялся. Ну и как это выговаривать в экстренной ситуации? Несколько раз убить успеют, пока дозовешься. Так Хата и переименовали.

За тонкие черты лица и отстраненный взгляд его постоянно подозревали в благородном происхождении. Очень светлые белокурые волосы с легким пепельным оттенком опускались чуть ниже плеч. Наискось ложилась, скрывая при движении левый глаз, челка. Этот момент странного для мужчины кокетства был вынужденным – он скрывал травму. Хат стеснялся, но не шрама, изуродовавшего разрез серых, разбавленных зеленью глаз, а того, насколько бездарно было получено в свое время это ранение.

Самый молодой член банды – тот, что поутру на время присвоил шляпку Гали, забавлялся, наблюдая за маленьким диковинным котиком, которого выпустил на стол. Парня называли Шируд. Родителей он не помнил. Знал только, что изначально они жили где-то в горах, а потом почему-то оказались в Рымане. Где он и осиротел. Растила его сердобольная подруга матери, у которой и самой было семеро по лавкам.

Когда два года назад он решил уйти из дома, приемная мать, узнав, с кем он связался, выла как по покойнику и плакали приемные сестры. Никогда никто не гнал его – просто надоело постоянно недоедать и делить один кусок на десять маленьких. Когда банду заносило в Рыман, он всегда первым делом заходил домой. С мешком еды, с шарфами и лентами. Приемная мать, понимая, каким образом ему достаются эти гостинцы, поначалу брать отказывалась, горячим шепотом доказывая ему, что это грех, большой грех. Но потом случилось так, что она заболела, из-за чего потеряла работу, а там нужда взяла свое.

Закрыть глаза на происхождение денег было проще, чем заставлять голодать собственных детей. Да и с тем, что не видел своими глазами, смириться легче. Ведь того, что ты не видишь, как бы и не существует.

Котик с важным видом гулял по столу, прыгал через пустые тарелки и охотился на солнечных зайчиков.

Между делом Шируд размышлял, является ли вообще кошкой это существо?

От обычных кошачьих его питомца отличал не только крошечный размер. У зверушки было три хвоста и глаза, каждый размером с блюдце. Парень украл его в Княжграде прямо на рынке у купца, кричавшего ему в спину «караул, грабят!» с ярко выраженным ррьёркским акцентом. Карманник решил украсть котика скорее из шалости – ну что это за трофей такой странный, скажите, пожалуйста?

Пока он бежал по мощеным улицам Княжграда, сворачивая во дворы и петляя в подворотнях, его душил смех. Все происходящее представлялось ему настолько комичным, что он пару раз даже останавливался, чтобы похохотать. В какой-то момент ему показалось, что погоня слишком близко и задержать бегущих следом можно будет, только швырнув им украденного котика в лицо. Но то ли ноги у карманника были чемпионские, то ли котик приносил удачу, но от погони он в тот раз ушел.

Первой мыслью, когда воришка чуть позже разглядывал свою добычу, была – снести ее в элитные кварталы столицы и выменять на что-нибудь у глупых благородных детей. В знатных домах дети часто сбегали от надоедливого внимания нянек и гувернеров. Кто-то в самый дальний угол сада, а кто-то, наоборот, к ограничивающей свободу ограде, дабы посмотреть на мир снаружи. Вот там-то и удавалось поймать таких, поманив какой-нибудь необычной безделицей, и сменять ее на маменькины драгоценности и папенькино оружие.

Но эта блестящая мысль очень скоро поблекла, а вскоре и исчезла совсем. Чем дольше парнишка смотрел на котика, тем сильнее возрастала уверенность, что зверек совершенно необходим ему самому.

Шерсть у котика была длинная и шелковистая, и если гладить ее достаточно долго, начинала светиться в темноте. А если не отрываясь смотреть в глаза, казалось, что в их глубине летают, неспешно шевеля крыльями, фиолетовые бабочки. Наверняка он умел что-то еще, и Шируд с интересом ждал проявления новых талантов.

Все были при деле, и только Патлатый сидел насупившись, не в состоянии отойти от своего недавнего фиаско. Вышло не по его… И суть дела уже была не важна, Патлатого с каждой минутой все больше охватывала злоба. Он ненавидел всех вокруг и жаждал на ком-нибудь сорвать свой гнев. Но никого подходящего рядом не было. Никого слабее или беззащитнее. И от этого кипящая злость обжигала лишь его одного.

Крайт обычно устраивал Груця и его ребят в комнатах на первом этаже. Но сейчас первый этаж больше чем наполовину был занят. Оставались две общие комнаты на втором и большая неотапливаемая мансарда.

Бандиты Груця предпочитали не разделяться, и вариант разместить одних наверху, а других внизу не подходил. Мансарда тоже в это время года мало кого могла прельстить. Оставалось скрепя сердце отдать ворам лучшие гостевые комнаты с витражами на окнах и княжградскими занавесками.

Крайт вздохнул. Он окинул взглядом первую из спален, пытаясь наметить все слишком хрупкое, что могло не выжить в соприкосновении с новыми жильцами. Все вазочки, хрустальные пепельницы, зеркала, подушки с бахромой, шелковые покрывала – все, что, по мнению хозяина постоялого двора, могло быть разбито, испорчено или попросту прихвачено с собой, он сложил в снятую со стола вышитую скатерть, чтобы снести вниз.

Нагруженный узел он протащил мимо харадца, флегматично наблюдавшего за всеми передвижениями. Крайт злобно покосился на дверь, которую тот охранял, но ничего сказать не решился.

Со второй спальней следовало поступить так же, а еще нужно было поменять постельное белье на более простое.

«И что это Гильда там столько времени возится? Обед еще не готов, сыновья вон ведра принесли с удоя – в рядок стоят, процедить молоко надо, на сыр пустить, а она не чешется. Нашла себе занятие – с бинтами бегать! – Сейчас ему приходилось делать за нее работу, а этого он не любил страшно. – Ну раз такие дела и она вздумала отлынивать, удержу с ее зарплаты за этот день. И оштрафую за уклонение от исполнения своих обязанностей! – Мысль о том, что пусть даже мифические деньги, но он у нее отнимет, была для Крайта такой приятной, что он тут же заметно повеселел. И пошел прибираться во вторую комнату, уже насвистывая себе под нос мелодию.

Закончив прибираться, Крайт в коридоре столкнулся с Гильдой, выходящей из двери напротив. Девушка держала под мышкой пустой поднос и сматывала в клубок бинт. Она что-то говорила сидящему поперек двери харадцу. Тот согласно кивал.