- Да нет, это я сама напросилась. Ввалилась к ним вкомнату и стала требовать ответа, почему они не пошли на тренировку. Если бы неспросила, неизвестно, когда бы они сообразили, что нужно поговорить со мной.Смешно…

- От чего тебе смешно?

- Выросли они. Как-то быстро все получилось, я испохватиться не успела, а пора уже об институте думать, об армии. Я к нимотношусь как к несмышленым малышам, а они уже профессию себе выбрали. Самирешения принимают. У вас с Мариком тоже так было?

- Точно так же, золотая моя. Не переживай, всенормально. Ты больше ничего не хочешь мне сказать?

Вопрос показался Наташе странным. Он звучал так, словноБэлла Львовна дает ей понять, что пора уйти, если нет больше никаких дел. Счего бы это?

- Вы меня выгоняете? - напрямик спросила Наташа. - Явам помешала? Извините.

- Да ты с ума сошла! - возмутилась соседка. - Как этоты можешь мне помешать? Я имела в виду, не хочешь ли ты кое о чем поговорить сомной.

- О чем?

- О тебе. И о твоем муже. Мне давно кажется, что у васне все гладко. Но в последнее время все стало как-то иначе. Нет? Мнепоказалось?

Наташа бросила испуганный взгляд на мать, но та увлеченносмотрела телевизор. Наушники надежно защищали ее слух от всего, что могло бынарушить ее душевное равновесие.

- Что вы, Бэллочка Львовна, - залепетала Наташа,чувствуя, как запылали щеки, - у нас все хорошо. Просто Вадик очень многоработает, сильно устает, поэтому вечерами бывает злым и раздражительным. Вотсоберем деньги, отселим Люсю с Катюшей, ему не нужно будет так много работать,он отдохнет, успокоится. Все хорошо, честное слово.

- Золотая моя, - усмехнулась Бэлла Львовна, - мнесемьдесят шесть лет. Я еще недостаточно стара для того, чтобы впадать в маразм.Но в то же время достаточно немолода, чтобы кое-что понимать в жизни. Ты давноразлюбила Вадима, это видно невооруженным глазом.

- Вам видно? - глупо спросила Наташа.

- Конечно. Со стороны просматривается просто прекрасно.Я еще удивляюсь, как сам Вадим этого до сих пор не понял.

- Он хороший муж и хороший отец, - продолжалаупорствовать Наташа. - Я не имею права его не любить.

- Деточка, - понизив голос сказала соседка, - слово"любовь" и слово "право" не могут лежать в одной плоскости.Эти слова из совершенно разных опер.

- А как же стабильность семьи? Все общества и всегосударства за это борятся, а вы меня уговариваете бросить мужа. БэллочкаЛьвовна, да вы ли это?

- Я, золотая моя, я. Теперь сядь и послушай старуху. Идай слово, что не станешь вскакивать, махать руками и кричать на меня.

- То есть сидеть молча, - уточнила Наташа с улыбкой.

- Нет, почему же, можешь задавать вопросы или подаватьуточняющие реплики, только, пожалуйста, без сильных эмоций. Так вот,Наташенька, что я хочу тебе сказать. Семья - замечательная вещь, а хорошаясемья - это просто прекрасно. Когда семья создается, она стоит очень близко отпонятия "любовь". Практически вплотную. Но это изначально разныевещи, понимаешь? Принципиально разные, как цветок и железнодорожный состав, иликак симфоническая музыка и плавающая в море рыбка. Разные вещи существуют поразным законам, они по-разному возникают, по-разному развиваются и по-разномуумирают. Они идут разными путями. Просто в какой-то момент их дорогипересеклись, и двое любящих друг друга людей создали семью. Образ понятен?

- Да, вполне, - кивнула Наташа, все еще не понимая,куда клонит соседка.

- Идем дальше. Семья начинает жить и развиваться посвоим законам, любовь же идет собственной дорогой. Иногда, если сильно повезет,эти дороги совпадают на протяжении всей жизни. Но это не правило, а исключение,и ты должна это понимать.

- Я понимаю.

- Очень хорошо. Когда дороги расположены на близкомрасстоянии, человек может идти одновременно по обеим, как по параллельнымдоскам. Но если эти дороги расходятся слишком далеко, приходится делать выбор.Либо сохранять семью, наплевав на любовь, либо выбирать любовь, разрушая семью.Это не катастрофа, это нормальное положение вещей. И тогда человекостанавливается и начинает прикидывать, какую дорогу ему выбрать, потому чтоидти по обеим он уже не может, длины ног не хватает.

Наташа так явственно представила себе человека, идущего поддвум расходящимся доскам, что невольно прыснула. Зрелище и вправду былоуморительным. Сначала воображаемый мужчина подтягивал брюки, чтобы не тянули,потом пытался идти на полусогнутых ногах, потом прибегнул к помощи палки,опираясь на которую делал крохотные трудные шажочки то одной ногой, то другой,потом доставал до далеко разошедшихся досок только носками ботинок. И в концеконцов упал. Лицом в грязь, между проклятыми досками. Да еще и руку подвернул.

- Смеешься? Это хорошо, - невозмутимо продолжала БэллаЛьвовна. - Значит, образ получился ярким. Для того, чтобы выбрать, по какойдоске идти дальше, необходимо понять две вещи. Первое: какого качества этадоска, достаточно ли она прочная и длинная, чтобы выдержать тебя. Второе: кудаона приведет? Что находится в том месте, где она закончится? Я не знаю, что утебя происходит по части любви, хотя явственно вижу, что кое-что происходит. Нотвою семейную доску я могу оценить. Она закончится очень скоро. Пойми меняправильно, твоя мама очень стара, да и мне не так уж много осталось. Мальчикиуже совсем большие, ты сама в этом сегодня убедилась, да и растили их мы стобой так, чтобы приучить к самостоятельности и независимости. Еще три-четырегода - и они уйдут из семьи. Что останется? Останутся двое не любящих другдруга людей, ты и Вадим. Доска, как видишь, короткая, а там, где оназаканчивается, ничего особо радостного не видно.

- Почему вы считаете, что Вадим меня не любит?

- Я ничего не считаю, золотая моя, я вижу. Я вижу этотак же отчетливо, как то, что ты не любишь его.

- Вы ошибаетесь, Бэлла Львовна, - горячо возразилаНаташа. - Да, не стану кривить душой, я уже не испытываю к Вадиму таких чувств,как раньше. Но он любит меня, и он так много вложил в нашу семью, так многосделал для нас… Я не имею права расставаться с ним, если он сам этого незахочет.

- Ну вот, ты опять за свое! У вас обоих взглядзашоренный. Ты вбила себе в голову, что он тебя любит, и поэтому не можешь отнего уйти. А он считает, что ты его любишь, и не может тебя бросить с двумядетьми, двумя старухами, сестрой и племянницей. Он выполняет свой долг мужа иотца. Честно выполняет. Но чего ему это стоит, ты задумалась? У него высшееобразование плюс диплом налогового работника. Он вполне может сам себяпрокормить, занимаясь уважаемой и квалифицированной работой. А он вместо этоготорчит за прилавком и угождает покупателям, потому что считает себя обязаннымсоздать тебе и сыновьям приличные жилищные условия, а для этого нужно во что быто ни стало отселить Люсю с дочерью. Вы оба обманываете сами себя и друг друга.Не честнее ли будет отпустить его? Снять с него весь груз ответственности затвое многочисленное семейство? И я, и твоя мама, и твоя сестра с племянницей -мы все чужие для него, мы его раздражаем, а он гробит свою жизнь на то, чтобырешить наши проблемы. Во имя чего? Во имя детей, которые, как выяснилосьсегодня, в нем мало нуждаются? Во имя любви, которой, можешь мне поверить,давно уже нет? Я хочу тебе сказать, золотая моя, что если ты порядочныйчеловек, ты просто обязана предложить ему развестись. Прямо сейчас, недожидаясь, пока он купит квартиру для Люси. Ты понимаешь, что я хочу сказать?