– Миссис Милтон, – поздоровался Лен.

– Лен у нас из Чикаго, – несколько невпопад заметил Огден. Китти кивнула. Потом повернулась к Реджу.

– Это мистер Полинг, – тихо, но с нажимом сказала Джоан.

– Здравствуйте. – Китти протянула руку. – Боюсь, вы приехали как раз в тот момент, когда требуется помощь с пианино. – Она улыбнулась.

– Леви? – В дверном проеме появился мужчина, размерами не уступавший Лену. – Это ты?

– Привет, Пратт. – Леви непринужденно кивнул ему и преодолел последние несколько метров лужайки, чтобы пожать руку Дикки, спускавшемуся с крыльца.

– Моя сестра Эвелин. – Джоан указала на девушку, которая тоже вышла на крыльцо и с которой здоровался Леви.

Редж заметил, что на лице девушки промелькнуло точно такое же выражение, как у матери. Смутное беспокойство, тут же подавленное.

– Но как вы добрались сюда в таком тумане? – спросила его Китти.

– Редж! – крикнул Мосс из дверей, схватил Эвелин сзади и спустил вниз, убирая с дороги. – Ты приехал. Глазам своим не верю. Ты приехал!

Радостно улыбаясь, он положил ладони на плечи Реджа.

– Ты просил. – Редж улыбнулся ему в ответ и пожал руку; в его сердце словно открылась дверца.

– Точно.

– Кажется, вам нужна помощь с пианино?

– Еще как, – весело ответил Мосс. – И не только с пианино. О, ты захватил фотоаппарат! Отлично.

– Привет, Лен, – прибавил он, стискивая плечо Лена.

– Ладно, – объявил Огден. – Прошу меня извинить, но если мы хотим перенести пианино, то пора приступать к делу.

– Куда его? – спросил Лен.

И когда Огден указал на амбар на вершине холма, Лен не колебался ни секунды. Он кивнул, подошел к тележке и взялся за одну из длинных деревянных рукояток.

Не желая уступать пальму первенства, Дикки последовал его примеру; к ним присоединились Мосс и Редж. Вчетвером они взялись за тележку и медленно, шаг за шагом, покатили ее через лужайку за угол Большого дома. Инструмент из красного дерева – громоздкий и мрачный на фоне серых клубов тумана – придавал процессии непропорционально торжественный вид, подумала Джоан, словно у слона в опере «Аида», который бредет по огромной сцене Метрополитен-оперы и медленно поворачивает голову к зрителям позади софитов. Невероятно. Невозможно. Нелепо. Она улыбнулась и вместе с Анной и Эвелин пошла вслед за пианино, которое медленно ползло по склону, пока мужчины не выбрались на вершину холма, на ровное место, и Лен опустил рукоятку, чтобы они подкатили тележку вплотную к двери амбара и поставили на пандус для сена рядом с дверью. Готово.

– Слава богу, – выдохнул Дикки и улыбнулся Эвелин.

– Отличная работа, дорогой.

Мосс упал на траву, раскинув в стороны руки и ноги.

– Господи, – выдохнул он.

Лен и Редж прислонились к тележке, тяжело дыша.

– Порядок? – спросил Мосс.

– В какой-то момент казалось, что вы упустите эту штуку. – В амбаре появился Огден.

Лен выпрямился:

– Едва не упустили.

– Но справились, – мягко поправил его Дикки. – Правда?

– Еще как, – воскликнула Эвелин, поворачиваясь к отцу. – Они были великолепны, и разве это не здорово, папа, – сегодня вечером у нас будет музыка.

Вечером? Джоан поспешно отвела взгляд от спины Лена. Как можно думать о том, что будет вечером или даже после обеда, когда он здесь, рядом? Что он делает?

Огден взялся за ручку двери амбара, потянул в сторону, так что дверь заскользила на полозьях. Мосс встал и потянул другую половину в противоположном направлении, и все вошли в огромное помещение с остроконечной крышей на высоте трех этажей над досками пола, и громадными балками, которые тянулись над головой на пятнадцатиметровой высоте, как реи фрегатов. Пустота, запах дерева и – почему-то Моссу всегда так казалось – склепа. Как будто вдруг распахивались ворота к воздуху и свету. Вдоль одной стены амбара тянулись стойла, где раньше держали скот; теперь вдоль трех стен каждого стойла были устроены сиденья, обтянутые тканью в веселую желтую полоску, а посередине располагались столы. Над каждым из трех столов на длинной веревке, привязанной к балке, висел фонарь. Получился импровизированный салон, удобный и стильный одновременно. В таких вещах Китти знала толк. Пианино должно было занять место в углу, на краю одной из кабинок.

Мужчины осторожно перетащили инструмент через порог, опустили на гладкие деревянные доски пола, без труда покатили на колесиках и, наконец, поставили у стены.

Щелк. Джоан потянула деревянные ставни на окнах в дальнем конце амбара. Щелк, щелк. Она открыла ставни, и теперь мягкий серый свет из тумана проникал с другой стороны помещения, заполняя его неярким свечением. Почувствовав пристальный, горячий взгляд Лена, Джоан оглянулась. Желание на его лице было таким очевидным, таким откровенным, что Джоан захотелось обхватить его подбородок ладонями и поцеловать. Время остановилось. С ней что-то происходило, прямо в эту секунду. Вот она. Вот Лен. У нее подгибались колени.

О боже, что будет? – подумала она. – Что теперь будет?

Мосс поднял крышку пианино, коснулся клавиш, и пространство амбара заполнил аккорд до третьей октавы. Пальцы взлетели, снова опустились, и аккорд повторился. Анна принесла стул, и Мосс сел, не снимая рук с клавиш; его пальцы бегали по черным и белым пластинкам, рождая трели, в которых одна нота цеплялась за другую, то выше, то ниже, словно они искали убежища; небольшая вариация, повторение, одна нота, затем другая, и ноты смехом рассыпались, не ограниченные никакими правилами, вверх и вниз по звуковому ряду, а затем вновь собирались в аккорд до.

Из окна кухни Китти смотрела, как все спускаются с холма к дому. Позади мужчин шли под руку Джоан с Эвелин – эта привычка осталась у них с детства, но даже теперь Китти радовалась, что младшая ищет опору в старшей. Она распахнула сетчатую дверь, вышла на освещенную солнцем гранитную площадку у черного хода и стала ждать возвращения победителей.

Мосс шел медленно, руки в карманах, и что-то говорил негру, который внимательно слушал, слегка наклонившись к нему. Он смеялся. Второй не слушал Мосса; его большое тело с широкими плечами двигалось свободно и непринужденно; Китти видела, что Огден высоко ценит этого мужчину. Хотя на ее взгляд, тот был слишком самоуверен. Теперь она внимательно разглядывала его.

А потом увидела – увидела это, когда мистер Леви оглянулся на девушек. Как будто он что-то там оставил. И не может взять назад. Быстрый, резкий поворот головы, легкость и уверенность движений его большого тела, когда он что-то проверял у себя за спиной, одновременно широкими шагами приближаясь к ней, – все это почему-то напомнило ей Огдена. Как будто этот человек был ему ровней, был его наследником.