писал уже пятую главу и общий характер романа вполне определился. Его друзья А. Бестужев и К. Рылеев остались недовольны новым произведением Пушкина, находя его предмет слишком низким, сатиру (о которой было упомянуто в предисловии) слишком мелкой, и предпочитали «Онегину» возвышенные романтические поэмы Пушкина; на это Пушкин отвечал А. Бестужеву:

«Ты неправ, все-таки ты смотришь на Онегина не с той точки, все-таки он лучшее произведение мое. Ты сравниваешь первую главу с Дон-Жуаном (Байрона). Никто более меня не уважает Дон-Жуана, но в нем ничего нет общего с Онегиным. Ты говоришь о сатире англичанина Байрона и сравниваешь ее с моею, и требуешь от меня таковой же! Нет, моя душа, многого хочешь. Где у меня сатира! о ней и помину нет в „Евгении Онегине“. У меня бы затрещала набережная, если б коснулся я сатиры. Самое слово сатирический не должно бы находиться в предисловии. Дождись других песен… Первая песнь просто быстрое введение, и я им доволен (что очень редко со мною случается)» (24 марта 1825).

Выход в свет первой главы «Евгения Онегина» вызвал восторженную статью И. Полевого в «Московском телеграфе». В связи с этим отзывом возникла полемика между Полевым и Веневитиновым, в которой по поводу первой главы «Евгения Онегина» ставились вопросы народности и романтической литературы.

Первоначальный текст впоследствии подвергся переработке. Ряд строф Пушкин исключил, некоторые новые внес в уже законченный текст главы. Глава была напечатана отдельной книжкой в 1825 г. (вышла в свет 15 февраля); второе издание вышло в конце марта 1829 г.

В этом издании глава была посвящена брату, Льву Сергеевичу Пушкину. Стихов «Не мысля гордый свет забавить» не было (см. четвертую главу).

После предисловия следовал «Разговор книгопродавца с поэтом». В конце главы примечание:

«N. В. Все пропуски в сем сочинении, означенные точками, сделаны самим автором».

Последнее примечание было вызвано тем, что запрещалось означать точками исключенные цензурой места. В дальнейшем вообще некоторое время запрещали означать какие бы то ни было пропуски точками, и в главах 4–7 точек, означающих пропуски, уже нет.

В беловой рукописи было два эпиграфа к первой главе, не появившихся в печати:

Собранье пламенных замет

Богатой жизни юных лет.

Баратынский.[54]

Nothing is such an ennemy to accuracy of judgment as a coarse discrimination.

Burke.[55]

(1) Посвящение («Не мысля гордый свет забавить»). Первый раз появилось при отдельном издании четвертой и пятой глав романа. В качестве общего посвящения к роману, без имени Плетнева, появилось в издании 1837 г. Эпиграф – из стихотворения П. А. Вяземского «Первый снег».

(2) Строфа II. Последний стих – намек на ссылку Пушкина на юг.

(3) Строфа V. К этой строфе относится черновой набросок:

Мой друг пылал от нетерпенья

Избавиться навек ученья:

Большого света блеск и шум

Давно пленяли юный ум.

В беловой рукописи строфа кончалась:

Подозревали в нем талант,

И мог Евгений в самом деле

Вести приятный разговор,

А иногда ученый спор

О господине Мармонтеле,

О карбонарах, о Парни,

Об генерале Жомини.

В черновиках к последним стихам, как темы разговоров Онегина, упоминаются Байрон, Мирабо, Бергами, Манюэль, Бенжамен (Констан), Геснер, гетерия, магнетизм. Мармонтель, Геснер и Парни – писатели XVIII в.; Мирабо – деятель Французской революции; Манюэль и Бенжамен Констан – политические деятели, возглавлявшие левый фланг во французской палате депутатов в начале 20-х годов; Жомини – историк революционных и Наполеоновых войн; Бергами – герой процесса английской королевы Каролины.

(4) Строфа VI. После восьмого стиха в черновике следовало:

Он знал немецкую словесность

По книге госпожи де Сталь.

После этой строфы:

Конфуций… мудрец Китая

Нас учит юность уважать,

От заблуждений охраняя,

Не торопиться осуждать…

Она одна дает надежды…

(5) Строфа VII. В черновике два последних стиха читались:

Отец с ним спорил полчаса

И – продавал свои леса.

(6) «Которую воспел Назон» – о поэме Овидия Назона «Искусство любви».

(7) Фоблас – герой серии романов Луве де Кувре, появившихся в 1787–1790 годах, тип развращенного французского дворянина XVIII века.

(8) Брегет – часы со звоном (по имени фабриканта подобных часов).

(9) П. Каверин (1794–1855) – приятель Пушкина в 1816–1820 гг., член Союза благоденствия.

(10) Вино кометы – шампанское сбора 1811 г. Вино этого урожая отличалось высоким качеством. Осенью этого года видна была комета, а потому на пробках этого вина было изображение кометы.

(11) Федра, Клеопатра, Моина – имена трагических героинь. Федра – из одноименной трагедии Расина (шла на русской сцене в переводе М. Лобанова с 1823 г.); Моина – из трагедии Озерова «Фингал» (1805); о какой именно роли Клеопатры идет речь, не установлено.

(12) «Там наш Катенин воскресил» – П. Катенин перевел «Сида» П. Корнеля, и в этом переводе трагедия была поставлена на петербургской сцене в 1822 г.

(13) Строфы XVIII–XIX написаны после окончания главы, в октябре 1824 г.

(14) Строфа XXI. Вместо предпоследнего стиха сперва было:

Одна Лихутина мила.

А. Лихутина (1802–1875) – ученица Дидло, дебютировала в балете в 1817 г. с огромным успехом.

(15) Строфа XXIII. Стихи 5–8 в черновике читались:

Превознесу ль хвалой подробной

Порядок чудный, бесподобный,

Убранство, утварь алтаря,

Излишних слов не говоря.

(16) Строфа XXVI. В черновике строфа кончалась:

А мой торжественный словарь

Мне не закон, как было встарь.

(17) «Академический Словарь» – «Словарь Академии российской», выходивший с 1789 г. Как сообщалось в предисловии к этому словарю, из него исключены «все иностранные слова, введенные без нужды».

(18) Строфа XXVIII. К стиху 9 в рукописи имеется примечание:

«Неточность. – На балах кавалергардские офицеры являются так же, как и прочие гости, в вицмундире, в башмаках. Замечание основательное, но в шпорах есть нечто поэтическое. Ссылаюсь на мнение А. И. В.».

Это примечание писано в Михайловском уже по выходе в свет первой главы романа (вероятно, в январе 1826 г.). А. И. В. – возможно, Анна Ивановна Вульф (Netty), с которой Пушкин встречался в Тригорском, в семье Осиповой.