ты понял? Восток — дело тонкое. Еще раз — найди безопасное место и скинь нам точку. Отключи все. Никуда не выходи. Жди нас. Все понял?

— Все понял, — до этого разговора я думал, что происходящий ужас уже закончился, но голос в трубке стал проводником в новую реальность, где «ничего не решено».

Пока мозг до конца осознавал план действий, в теле снова на автомате сработал инстинкт самосохранения — вещи молниеносно полетели в багажник, я — на пассажирское сиденье Dacia Logan. Водитель в состоянии гипноза бубнил себе под нос, но на его стенания не было ни сил, ни времени.

— Слушай, отвези меня в Йезд, а дальше я уже сам. Через сколько мы там будем?

— Минут через 30, — сквозь одновременные чертыханья и хвалу Аллаху выдал он.

Как только мы тронулись с места, оказалось, что все это время я крепко сжимал в левой руке свой пакет с КСИРовским «тормозком», так заботливо врученным мне, словно мамин бутерброд в школу. Безмолвным жестом я показал водителю на пакет, не понимая, что с ним делать.

— Я не возьму это! — заорал он. — Оно отравлено! Я не буду брать и даже не прикоснусь к нему!

Я скомкал пакет и бросил его себе под ноги, чтобы выбросить в первый попавшийся мусорник. Полчаса езды до Йезда превратились в какой-то кошмар. Водитель не скупился на причитания и обвинения, придумывал новые виражи возможного развития событий с невероятной изобретательностью писателя-фантаста, словно на месте главного обвиняемого был он, а не я. Меня спасли огни ночного Йезда, к которому мы быстро приближались. Наконец авто притормозило возле какого-то перекрестка.

— Прости, что так вышло, никто не хотел такого, — на прощание сказал я, но его потрясение от произошедшего было не унять. Я вручил водителю остаток за этот тур, все деньги, что успел обменять накануне, схватил свои вещи и кинулся прочь в узкие лабиринты Йезда.

Гонимый собственными мыслями и воспоминаниями об указаниях из телефонной трубки, я двигался по спящим закоулкам все дальше вглубь чужого города. Беготня, когда за тобой никто не гонится и без четкой точки финиша, превратилась в квест на интуицию. Внезапно вспомнился ночной Марсель, но пахло здесь совсем по-другому. Еще несколько поворотов — и взгляд зацепился за неприметный дремлющий гестхаус, в окнах которого светом ночника теплилась жизнь. На мой стук в дверь быстро откликнулся молодой парень — похоже, к визиту внезапных ночных гостей он был всегда готов, дремая на кушетке у стойки ресепшена.

— Ваш паспорт, пожалуйста, — он снял ключ от комнаты с доски.

— Мои друзья задержались в аэропорту и скоро подъедут с моим паспортом, — история родилась в голове сама собой, чтобы лишний раз не светить своими документами. — Я останусь на одну ночь, вот за нее плата. А утром все оформим, ок?

Поздний час стал моим partner in crime[15] — ключ легко оказался в моих руках, а затем и в замочной скважине. Уединившись в комнате и сняв с плеча тяжелые баулы, я вынул из телефона иранскую карточку, подключился к вайфаю отеля и дал знать о своем месте нахождения. На экране светилось: «Все, мы едем». Теперь можно было выдохнуть.

От понимания, что я в какой-никакой, но наконец безопасности, тело стало молить о дýше. Быстро снял рубашку, героически пережившую все эти приключения. Ее запах хотелось сразу вырезать из памяти. По дороге от кровати к двери в ванную комнату боковым зрением заметил, что попал в «объектив» настенного зеркала. Из него на меня смотрел похудевший килограммов на десять человек: впалые щеки, лицо вытянулось, брюки свободно болтались на талии. «Спасибо, что живой», — пронеслось в голове.

Смыв приятными струями воды грязь и, казалось, ужас прошедшего дня, я мертвецки рухнул на кровать. В комнате было темно. От этого на потолке еще четче виднелись лучи тусклого уличного фонаря. За прошедший день, вернее за последние пять часов, веки разучились смыкаться, а тело — погружаться в сон. Шок недавнего прошлого и неизвестность обозримого будущего путались в голове, прогоняя прочь любые попытки уснуть. Этот «танец» длился всю ночь, пока ближе к рассвету тишину спящего гестхауса не нарушила суета на ресепшене. За пару секунд до того, как в дверь постучали, я уже знал — это приехали за мной, и это наконец свои.

По всем законам приличия, дождавшись, пока дверь откроется, в комнату вошли двое с напряженными лицами: невысокий мужчина лет 47 — консул — и высокий темноволосый парень лет 35, который представился Женей.

От радости увидеть своих я бросился их обнимать, но ночные гости, промчавшие из Тегерана 700 км за пять часов, не были настроены на сантименты. Первыми им под руки попались мои сумки — они в четыре руки тщательно их осмотрели.

— Ничего, — сказал консул Жене и обратился ко мне: — Тебе там не могли ничего подсунуть?

— Да вроде нет. Все было на виду, я сам собирал рюкзак, — пожал плечами я. — Какой у нас план?

— Собирайся. Быстро едем, — тоном строгого отца приказал консул и вышел из комнаты.

Через пару минут он позвонил Жене. Из трубки донеслось четкое «Чисто!». Я схватил рюкзак, махнул рукой сонному гестбою, и мы втроем побежали по замысловатым улочкам. Они были узкими, как проходы в вагоне поезда, — машину пришлось припарковать в нескольких кварталах от гестхауса. Я молча бежал вслед за Женей под пристальным присмотром предрассветных сумерек, которые только-только начинали бледнеть на небе. И вдруг в эту мертвую тишину крепко спящего города резко ворвался голос муэдзина, созывающего к первой молитве нового дня. От его баритона мурашки побежали по телу так быстро, словно хотели обогнать мои быстрые шаги. Как в шпионских боевиках, опасность и коварство начали чудиться повсюду — в черных окнах домов, мрачных изгибах улиц, в «загримированном» бледными красками небе и даже в лукавой хрипотце голоса, наполнившего пространство.

Еще пару кварталов бега узкими улицами под непрекращающееся пение муэдзина — и я увидел черный Nissan X-Trail, который нас ждал. Вещи полетели в раскрытый багажник, я — в распахнутую заднюю дверь. Она резко захлопнулась, чтобы открыться передо мной уже в Тегеране.

— Машина — это территория Украины. В этой стране это все, конечно, относительно, но здесь ты более-менее в безопасности, — сказал консул, когда мы заехали на первую по дороге заправку. И после паузы добавил: — То, что ты вышел живым из КСИРа, — это чудо. Запомни. Но это все еще не решение вопроса.

— То есть я все равно под подозрением?

— Да, для них