План этот имел очевидные преимущества. Все очень просто – столица была бы без промедления деблокирована, что позволило бы армии продолжить прикрытие так некстати уязвимого Тура, а в целом предоставило бы недурную перспективу отомстить за потерю Орлеана. У д’Ореля де Паладина теперь имелись в распоряжении приблизительно 70 000 человек, разделенных между 15-м корпусом, заново сформированным под его неусыпным надзором в Сальбри, и недавно сформированным 16-м корпусом, необученным и недовооруженным, дислоцированным в Блуа для осуществления прикрытия Тура. Этих сил вполне хватало для противостояния 20 000 немецких войск под командованием фон дер Танна в Орлеане. При условии умелого использования железнодорожного транспорта французы получали возможность сосредоточить силы быстро и в любом пункте, и к их численному превосходству – как, по крайней мере, рассчитывал Фрейсине – следовало бы добавить и фактор внезапности. 24 октября он прибыл в Сальбри и объяснил свой план. 15-й корпус, за исключением одной дивизии, необходимо было направить по железной дороге в Тур, чтобы противник подумал, что он продвигается в Ле-Ман с целью испугать немцев появлением с запада у Парижа. Из Тура он должен был направиться вверх по течению Луары для соединения с 16-м корпусом в Блуа и удара по Орлеану с юго-запада. Одновременно его оставшиеся дивизии, 30 000 человек под командованием генерала Мартена де Пальера, продвинулись бы к верховьям Луары в Жьен и перешли бы в наступление вниз по течению для атаки немцев с тыла. Д’Орель де Паладин выдвинул возражения. Он не считал, что его войска готовы к проведению активных боевых действий, и опасался, что наступление вдоль Луары оставит открытым для удара их левый фланг. Лучше было бы занять надежные оборонительные позиции и ждать атаки противника. Но подобное решение, каким разумным оно ни было в военном отношении, в аспекте политическом стояло вне рассмотрения. Д’Орель де Паладин не мог предложить лучшего плана атаки, генерал Борель, его способный начальник штаба, считал, что этот план вполне осуществим, и было решено начать операцию 27 октября. Армия, как представлялось, займет новые позиции к 29 октября и не позднее 1 ноября овладеет Орлеаном.

Переброска войск по железной дороге, как мы уже убедились, – занятие не для дилетантов. Офицеры-штабисты имперской армии проявили вопиющую некомпетентность минувшим летом, и нечего было ожидать, что собранные второпях штаб д’Ореля де Паладина и группа гражданских лиц в военном министерстве справятся с этой задачей лучше. Фрейсине рассчитывал завершить переброску за 36 часов. На самом деле потребовалось трое суток, причем все огрехи, возымевшие катастрофические последствия в минувшем июле, повторились. Движение пассажирских поездов все еще продолжалось. Войска часами дожидались отправки на железнодорожных станциях из-за несогласованности во времени. Расписания нарушались, станции не располагали ни соответствующими помещениями, ни площадками для приема такого количества людей. Лошади днями находились в вагонах, а солдаты – отдельно от багажа, оружия и боеприпасов, и вся эта масса беспорядочно выгрузилась в Блуа. Д’Орель де Паладин с полной серьезностью заявил, что войска ни к каким атакам не готовы. Проливной дождь, превративший дороги в непроходимые и непроезжие и парализовавший всякое движение, был дополнительным источником раздражения и задержек. Фрейсине был разъярен, но ничего не мог поделать. «Поскольку следует отказаться от идеи победить с перевесом 2 к 1, хотя в свое время побеждали и с обратным перевесом, – писал он 29 октября д’Орелю де Паладину, – давайте не будем вспоминать о ней и попытаемся извлечь все лучшее из сложившегося положения… так что, когда почувствуете, что сможете одолеть пруссаков, непременно сообщите нам». Вдохнув с облегчением, д’Орель де Паладин отложил на неделю наступление, которое, по его глубокому убеждению, ничего, кроме разгрома, не сулило.

Эта недельная пауза немало досадила Луарской армии. 29 октября Мец сдался, и две немецкие армии высвободились. Для деблокирования Парижа на первом месте была скорость, именно в скорости и заключалась хоть какая-то надежда на успех. Если бы Базен своей капитуляцией не высвободил войска Фридриха Карла, Мольтке был бы вынужден формировать силы из уже и без того растянувшейся дальше некуда армии осады вокруг Парижа, чтобы сразиться не только с Луарской армией, но и с силами, которые Бурбаки собирал в Амьене. Разумеется, фон дер Танн в одиночку не мог противостоять войскам, которые д’Орель де Паладин собрал против него. Начиная с захвата Орлеана, проведение операций фон дер Тайном на самом деле вызывало сильное недовольство в Версале. И решение, наступать или нет дальше после взятия Орлеана, оставили на его усмотрение. Мольтке предложил ему наступать на Бурж, один из главных арсеналов правительства национальной обороны, но Танн уже почувствовал себя в изоляции и не имел намерений рисковать дальше, продвигаясь по неуютным просторам области Солонь. Поэтому обеспокоенные баварцы и остались у Луары, а задача продвижения на запад была поставлена 22-й прусской дивизии и сильному кавалерийскому подразделению. Этим войскам предстояло сразиться только с местной мобильной гвардией и «вольными стрелками», которыми командовал из Ле-Мана незадачливый генерал Фьерек, но изолированные части французов оказали упорное сопротивление, на которое немцы дали весьма жестокий, если не зверский ответ. В Шатодёне 18 октября они предприняли полномасштабную атаку против подразделения численностью примерно в 1200 человек под командованием предводителя «вольных стрелков» полковника Липовски и до глубокой ночи сражались, захватывая один пылавший дом за другим. В Шартре два дня спустя еще перед началом боя успели вмешаться гражданские власти, и по их распоряжению город был сдан без боя взамен разрешения на отвод французских войск. К концу октября основная задача сил фон дер Танна была выполнена, и тыл немецких армий был очищен до Шартра и Орлеана. Но немцы понимали, что за пределами этой дуги, патрулируемой их кавалерией, в Ле-Мане, Туре, Бурже, вовсю шла подготовка к широкомасштабному наступлению, отразить которое они явно не смогут. Как и определить, на каком именно участке ожидать удара французов. Ложный план Фрейсине сработал – в главной ставке короля скорее ожидали не атаки Орлеана, а наступления из Ле-Мана на Версаль, и поэтому тревожные донесения фон дер Танна попросту игнорировались.

Мольтке, не желая и дальше изымать силы из осады, больше войск не предоставлял и прямо потребовал, чтобы фон дер Танн проявил активность, высылая ударные группы для помех продвижению французов, как пруссаки, в частности кавалерия, уже практиковали на западе страны.

Подгоняемый не желавшим и дальше ждать Фрейсине, д’Орель де Паладин начал выдвижение 7 ноября. Все трудности марша по утопавшим в грязи дорогам леса Форе-де-Маршнуар, неорганизованные колонны, заторы и многочасовые остановки в проливной дождь подтвердили его опасения, и на следующий день д’Орель де Паладин направил в Тур еще одно донесение, в котором высказывался крайне пессимистично в отношении исхода операции. Но Фрейсине оставался непреклонен, и 9 ноября д’Орель де Паладин с отчаянием фаталиста продолжил марш, и фатализм д’Ореля де Паладина вполне разделял его крайне пессимистично настроенный главный противник в Орлеане.

Теперь к баварцам приближались уже около 100 000 французов. Свой левый фланг д’Орель де Паладин прикрывал «вольными стрелками» под командованием Липовски из Шатодёна. Подразделение продвигалось через Солонь из Сальбри, Пальер был на пути из Жьена в тылу фон дер Тайна, а далеко на западе французские силы, находившиеся в стадии сосредоточения в Ле-Мане, демонстративно сковали правый фланг немцев. 7 ноября сильная ударная группа немцев, продираясь через туманные заросли леса Форе-де-Маршнуар, натолкнулась на 16-й корпус. Немцы были частично окружены, наголову разбиты и вернули занятые ими позиции, потеряв при этом 150 человек. Сведений о наличии сил французов и донесений о продвижении Пальера из Жьена оказалось достаточно для фон дер Танна. Он решил не дожидаться, пока угодит в клещи в Орлеане. В ночь на 8 ноября он оставил город и, в лучших военных традициях, решил сразиться с самой сильной из угрожающих ему двух группировок, в то время как другая по-прежнему находилась вне пределов досягаемости. Если бы он победил, то смог бы вновь овладеть Орлеаном и сразиться с Пальером просто забавы ради, но если бы оказался разгромлен, его линия отступления на север все-таки оставалась вне угрозы. Это был ортодоксальный и верный военный ответ, смешавший всю стратегию Фрейсине: сражение произошло раньше ожидаемого срока, без участия Пальера и без последующего окружения, на которое нацелились французы.