Как рыцарь, охраняющий свою даму. Перед глазами Несты вспыхнули картинки из книжек ее детства. Как воин-принц, чью мускулистую грудь украшали татуировки.

У Несты сдавило горло и защипало глаза.

Нет, она не позволит себе заплакать: ни по себе, ни по нему, всю ночь несшему караул возле ее постели.

Неста отчаянно заморгала, и Кассиан вдруг проснулся, будто услышал шелест ее ресниц.

Светло-карие глаза сразу же обратились в ее сторону. Казалось, он точно знал, где она. Они были полны тревоги и такой доброты, что Неста лишь отчаянным усилием сдержала подступившие слезы.

– Привет, – ласково произнес Кассиан.

– Привет, – ответила Неста, подавляя свои эмоции.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да.

Нет, хотя и совсем по другой причине.

– Хорошо. – Кассиан шумно зевнул, потягиваясь: сначала руки, затем крылья. Его мышцы напряглись. – Если хочешь, поговорим об этом.

– Нет.

– Как скажешь.

И больше ни слова об ужасной ночи.

Но Кассиан слегка ей улыбнулся, и это была настолько его улыбка (никто бы никогда не смог ей так улыбнуться), что у нее снова сдавило горло.

– Хочешь позавтракать? – спросил Кассиан.

Неста ответила ему такой же улыбкой:

– Мне нравятся твои предпочтения, господин полководец.

– Что с тобой приключилось? – спросила Эмери, когда они вдвоем пыхтели, выполняя упражнения для живота. – Ты вся бледная как смерть.

– Дурные сны, – ответила Неста.

Усилием воли она сдерживалась, чтобы не повернуть голову туда, где стоял Кассиан. А стоял он на почтительном расстоянии от Рослины, показывая послушнице, как делать приседания. Они с Кассианом тихо позавтракали, но прежней неловкости между ними не ощущалось. Все было легко и непринужденно.

– И часто ты видишь такие сны? – спросила Гвин, занимавшаяся по другую сторону от Несты.

– Да.

Неста закончила подъем из положения лежа, недовольная слабостью мышц в средней части туловища.

– И я тоже, – тихо призналась Гвин. – Иногда я даже прошу у нашей целительницы снотворную настойку, чтобы провалиться в глубокий сон.

Эмери смерила Гвин взглядом. Она никогда не интересовалась прошлым Гвин и историями жизни других жриц, но была умной и наблюдательной женщиной. Конечно же, она видела, как те держатся на почтительном расстоянии от Кассиана, чувствовала их нерешительность и страх и сделала соответствующие выводы.

– А что тебе снилось? – спросила она у Несты.

Неста замерла, но тут же продолжила двигаться, не позволяя воспоминаниям управлять ею.

– Мне снился Котел и то, что он со мной сделал.

– Мне тоже снится мое прошлое, – призналась Гвин, теребя волосы.

Но взаимные признания не повергли обеих в тягостное состояние. В голове Несты немного прояснилось. Она почувствовала, что может действовать дальше и быть более настойчивой.

Когда говоришь о подобных вещах вслух, это дает тебе крылья и то, что тебя тяготило, взмывает в небо.

– Ну что, держишься?

Их разговор происходил в доме у реки, в кабинете Риза. Кассиан сидел, заложив ногу на ногу.

– Я? – переспросил он. – А сам-то ты как? Вид у тебя просто жуткий.

– Вчера был тяжелый день, – сказал Риз, подпирая кулаком подбородок. – И ночь оказалась тоже не из легких.

– А что случилось до ночного происшествия с Нестой? – полюбопытствовал Кассиан.

Боги свидетели, утром он едва не заплакал, открыв глаза и увидев, что Неста смотрит на него. Ее лицо было спокойным, без признаков боли. Тени еще оставались, но он бы выдержал все, кроме ее криков. Кроме ее магии, которую Риз лаконично обозначил словами «чистая смерть».

Риз не отвечал.

– Не хочешь говорить? – осторожно спросил Кассиан.

– Младенец родится с крыльями, – не глядя на него, прошептал Риз.

Кассиана охватила радость, хотя от сдавленного шепота и смысла произнесенных слов у него похолодела кровь.

– Ты уверен?

– Вчерашним утром мы встречались с Маджей.

– Но ребенок лишь на четверть иллирианец.

Разумеется, малыш мог унаследовать крылья, но от кого, если учесть, что сам Риз родился без крыльев? Крылья у него появились в результате особой, диковинной магии, которой он обладал.

– Так оно и есть. Но Фейра, когда его зачинала, находилась в иллирианском обличье.

– Это что-то меняет? Я думал, она лишь сотворила крылья, и больше ничего.

– Она способна менять обличье. Она целиком преображается в тот облик, который себе выбирает. Когда она обретает крылья, это меняет все тело до самых глубин. В ночь зачатия она была чистокровной иллирианкой.

– Но сейчас у нее нет крыльев.

– Нет. Она вернула себе прежний облик еще до того, как мы узнали о беременности.

– Так пусть она снова перейдет в облик иллирианки, пока носит ребенка.

Лицо Риза окаменело.

– Маджа наложила запрет на любые изменения облика. По ее словам, перемены в теле Фейры могут плохо отразиться на ребенке. Фейре запрещено до родов даже менять цвет волос.

– Понятно, – вздохнул Кассиан. – Но ведь ты можешь только радоваться. Все совсем неплохо.

– Нет, плохо, – прорычал Риз. – По многим проклятым причинам это чрезвычайно плохо.

Таким подавленным Кассиан его не видел с момента возвращения из плена при Дворе Амаранты.

– Подыши, – спокойно предложил ему Касссиан.

Глаза Риза вспыхнули, но звезды в них померкли.

– А иди ты… – процедил он сквозь зубы.

– Подыши, Ризанд, – снова предложил Кассиан, указывая на окно, за которым расстилалась лужайка, спускавшаяся к реке. – Если захочешь выплеснуть накопившееся в поединке, давай. Мне тоже есть что выплескивать.

Двери кабинета открылись, вошел Азриель. Судя по мрачному выражению его лица, он тоже знал.

– Риз, расскажи, чем тебе помочь, – попросил он, садясь напротив Кассиана.

– Ничем. Мне нужно не распасться на части, чтобы Фейра ничего не заподозрила, когда вернется домой к обеду. – Риз сощурился, и воздух в кабинете задрожал от его магической силы. – Фейре об этом – ни слова. Слышите оба? Ни слова.

– Разве Маджа ее не предупреждала? – спросил Азриель.

– В общих чертах. Целительница лишь упомянула о повышенном риске во время родов… Повышенный риск, – невесело засмеялся Риз.

У Кассиана свело живот.